Честный Эйб
Шрифт:
— Вы раньше были предателем, — ответил Вейдемейер, — потому что вы предали свой народ. А теперь вы загладили свою вину. Поздравляю вас… Люттих! Люттих! Где он?.. Люттих, прикажите дать этому парню хорошую лошадь, запас солёной свинины и сухарей да ещё шестизарядный револьвер. Он едет домой.
Люттих одним выражением своего лица выразил полное неодобрение такому приказу.
— Прощайте, подполковник, — сказал Ринго.
— Счастливого пути, Нед.
Вейдемейер протянул руку бывшему бандиту. Нед неловко пожал её.
В
Вейдемейер рапортовал командиру дивизии о разгроме противника и прибавил, что пленных следует рассортировать: виновных в убийствах судить, а непричастных отпустить по домам. «Многие из них ропщут на рабовладельцев, — писал он, — и это большей частью белые бедняки».
Возвращаясь в Сэлем, Вейдемейер и Белл ехали по лесной просеке. Была тихая августовская ночь. В промежутках между высокими кронами деревьев светились яркие звёзды. Копыта лошадей глухо стучали по корням. Не было ни малейшего ветерка.
В конце просеки мелькали фонари и слышались приглушённые голоса. Начальник разведки подъехал к Вейдемейеру и взял под козырёк.
— На опушке найден труп, сэр, — доложил он, — мужчина, вероятно, из местных жителей.
Подполковник с Беллом подъехали поближе и спешились Перед ними лежал на животе молодой человек с большой раной в затылке.
— Застрелен сзади, — сказал Белл.
Он нагнулся и осторожно перевернул убитого на спину.
— Бог ты мой! Подполковник, узнаёте этого парня? Ведь это Ринго-Котёнок!
Вейдемейер запустил левую руку в бороду. Лицо его было мрачнее тучи. Другой рукой он снял с груди убитого клочок бумажки, на котором карандашом было написано одно слово:
«Колмен».
— Ваши друзья в Лондоне вряд ли обрадовались бы такой развязке, — сказал Белл.
— Да, Белл, — отвечал Вейдемейер, — они указали бы мне на мою ошибку. Надо было дать ему охрану.
— Мы не могли охранять его до бесконечности, подполковник. Мы и так снабдили оружием бывшего неприятеля.
— В том-то и дело, что «бывшего». Он ехал к нам. И если б доехал, то был бы с нами.
Вейдемейер выпрямился.
— Значит, Колмен ещё дышит… Прикажите взять тело с собой. Мы похороним Неда Снукса как солдата федеральной армии, павшего на посту. А Колмена мы найдём ещё раз и ещё десять раз, если понадобится!
— И расстреляем его, — добавил Белл.
— Как определит военно-полевой суд, — отвечал Вейдемейер.
«Подписано — Авраам Линкольн»
Единственное место в Вашингтоне, где Линкольн
Лицо у него было напряжённое. Он писал, черкал, дописывал на полях, потом тщательно рвал бумагу и бросал её в корзину.
Аппараты издавали высокий звук, почти похожий на пение птицы. Телеграф был молодым изобретением. Ему было двадцать пять лет. Телеграфисты считали себя знатоками нового, сложного дела. На работе у них были загадочные, непроницаемые лица.
Аппараты передавали с войны цифры: «Потеряно 12 тысяч человек… точка… повторяем… 12 тысяч… отошли на две мили… точка… повторяем… две мили…»
«Маленький Мак» больше не командовал армией, но решительной победы не было.
Линкольн писал до полуночи и написанное клал в несгораемый шкаф. Ключи от шкафа всегда находились у президента в кармане. На рассвете можно было видеть, как Эйб не спеша направляется домой через деревянную калитку. Военный телеграф находился рядом с Белым домом.
В Белом доме все спали. Только Тэд, босой, в ночной рубашке, следил с верхней площадки лестницы, как папа прокрадывался к себе, стараясь никого не разбудить.
Однажды две чёрные руки ухватили Тэда в то время, когда он стоял на верхней площадке. Это был Джонсон.
— Ай, ай, масса Тэд, — тихо сказал Джонсон, — как же вам не стыдно не спать в пять часов утра?
— А почему папе можно не спать?
— Потому что ваш папа президент. Когда вы будете президентом, вы тоже не будете спать по ночам.
— Нет, Джонсон, — рассудительно сказал Тэд, — я никогда не буду президентом. Это ужасная возня.
— Жаль, — задумчиво проговорил Джонсон, — потому что, если б вы были президентом, вы освободили бы чёрных.
— Ты думаешь, что папа этого не сделает? — возмутился Тэд.
— Ах, масса Тэд, ваш папа сделал бы это, но ему не дадут.
— Кто это ему не даст? Он глава государства!
— То-то и оно, масса Тэд, что он вовсе не всё делает, что хочет. Ему не дадут все эти люди, которые присылают делегации: плантаторы из Кентукки, богачи из Нью-Йорка, торгаши из Чикаго, заговорщики, спекулянты, генералы, дипломаты, молодые джентльмены из богатых домов… Вы думаете, что им нужно освободить чёрных? Они и одного выстрела не сделали бы из-за чёрных. Им нужно набить карман!
— Папа их не боится!
— Ах, масса Тэд, ваш папа очень уважает законы… Он страх как боится поступить не по закону…
— Как же можно нарушать законы?
Джонсон вздохнул.
— Не нарушать законы, а менять их, масса Тэд… И позвать в армию чёрных. Тогда будет победа.
— Ты думаешь, что папа этого не понимает?
— Масса Линкольн, он всё понимает, — кисло сказал Джонсон, — но я готов держать пари, что он не подпишет такой закон, чтоб негров всех сразу освободили.
— Подпишет, — сказал Тэд.