Четкие линии

Шион Недзуми

Метнулся к первому, надо попробовать расшатать его. Но как бы ни бился, ничего не выходило. Вазон словно вырос из пола.

А что если… Пуффендуй прожила дольше всех Основателей, она имела возможность воспользоваться их трудами ради создания собственной Комнаты и ее защиты, вряд ли друзья ей отказали.

Прошел мимо вазона несколько раз. Время, отпущенное мне концертом, утекало, как вода сквозь пальцы.

– Мне нужна Комната, мне нужно потайное убежище.

Не то, не то, не то. Никаких потайных проходов, скрытых ниш - ничего. Вазон продолжал меня игнорировать.

Ноги уже

устали, поэтому сел рядом с проклятым растением, прислонился к стене.

– Мне нужна помощь. Мне нужна защита!
– в конце концов, к чему стремилась Пуффендуй? Правильно.

Стена под спиной задрожала, не успел я опомниться, как меня втянуло внутрь. Я упал, больно приложившись позвоночником. Воздух выбило из груди.

Проход закрылся, оставляя меня в темноте. Но уже через пару мгновений вспыхнули магические факелы на стенах. А в горло уперлось нечто острое, ухо щекотало горячее дыхание.

– Кто вы, молодой человек?
– раздался насмешливый женский голос.
– И что вам понадобилось у меня в Комнате?

Когда глаза приспособились к другому освещению… лучше бы не приспосабливались! Надо мной нависала лохматая морда с оскаленной пастью. Частокол белоснежных, острых клыков, мелькающий ярко-алый язык на фоне черно-белой шерсти.

– Меня зовут Гарри Поттер, я ученик пятого курса, факультет Когтевран.

Женщина хмыкнула насмешливо.

– Надо же, умники. В прошлый раз это были храбрецы. Бэзил, отпусти его. Проходите, молодой человек, присаживайтесь.

Оскаленная морда исчезла, равно как и тяжесть с живота. Бэзил завозился, зафырчал недовольно, но хозяйку послушал.

Комната Пуффендуй представляла собой грот с высокими потолками. Каменные пластины спускались, словно складки веера, образовывая между собой отдельные ниши, в которых располагались массивный стол, книжный шкаф и окно с широким, низким подоконником. Цветы на нем уже давно засохли и превратились в труху, глиняные горшки потрескались и покрылись пылью. Пахло влажной землей и перегноем, а еще где-то вдалеке доносился смутный, едва различимый шум, напоминающий журчание воды. Но ведь этого не может быть! Или все-таки возможно.

Все ниши выходили в единый центр, который являлся своеобразной гостиной. Низкая тахта, многочисленные подушки, заменяющие диваны и кресла - все в отличном состоянии, хотя обивка слегка потрепана.

А напротив мягкого уголка на стене висел портрет. Так вот ты какая, Пенелопа Пуффендуй.

Упругие кудри цвета яркого акациевого меда, кремовая кожа - как топленое молоко, что подчеркивалось изумрудным бархатом. Она впитала в себя краски лета, солнечной лощины, где выросла. Статная и крепкая, являлась воплощением основательности природы. Склонная к полноте, с улыбчивым, широким ртом, таких зовут хохотушками и считают легкомысленными. Но глядя в янтарные глаза Пуффендуй, я бы никогда не смог назвать ее простодушной. Ее взгляд препарировал, не столь острый и проницательный, как у Кандиды. Скорее, мудрый, напоенный опытом прожитых лет.

Фыркнул Бэзил, отрывая меня от разглядывания портрета, напоминая о себе. Крупное, высотой мне по пояс, лохматое создание с длинной черно-белой шерстью, острой мордой и гибким чешуйчатым хвостом. Он внимательно

следил за каждым моим шагом, каждым вздохом, длинные когти передних лап скрежетали по полу, когда он переступал и мялся.

– Присаживайтесь, - повторила приглашение Основательница.
– И расскажите, что привело вас ко мне? Моя Комната открывается всякому, кто искренне желает помощи и поддержки, однако разве вам что-то угрожает в Хогвартсе?

– Не угрожает, вернее, не напрямую, - присел на мягкий пуф, буквально утонув в нем. Бэзил приблизился, заворчал, укладываясь на передние лапы, как верный пес. Черные глаза продолжали следить за мной из-под полуприкрытых век. Так скоро и комплексовать начну.
– Вы знаете о крестражах?

Женщина фыркнула. На вид ей можно было дать не больше тридцати, как и Кандиде, видимо, портреты рисовались в одно и то же время для Основателей.

– Глупая выдумка тех, кто боится смерти. Моя мать всегда говорила, что нет ничего естественнее круговорота жизни и смерти. Растения погибают, уходят в землю и тем самым дают жизнь новым плодам. Что может быть проще и понятнее? Привычнее. Простите, - она мягко улыбнулась, - иногда я слишком ухожу в дебри собственных размышлений. Меня оправдывает лишь то, что собеседники появляются здесь крайне редко, и я скучаю. Из Бэзила плохая компаньонка, хотя вернее охранника не найти.

– Называйте меня на “ты”, прошу.

– Тогда и ты зови меня просто Пенелопой, - вернула любезность волшебница.
– Так что там с крестражами?

– Один маг, родственник Слизерина, разделил свою душу. У нас есть подозрение, что некоторые крестражи он спрятал где-то в школе, поэтому мне посоветовали найти твою комнату и обратиться к тебе за помощью. Ведь никто не разбирался лучше в Хогвартсе, чем Пенелопа Пуффендуй.

Так вот ты какое, препарирование взглядом. Под пристальным осмотром я ощущал себя голым. Что ни говори, даже Кандида не обладала такой пронзительностью, как ее подруга. Пенелопа словно мысли читала, и это совершенно не сочеталось с ее светлым, лесным обликом.

Женщина провела пальцами по губам.

– Это возможно сделать, однако… могут появиться некоторые трудности. Мне надо подумать, - вскинула голову.
– Кто тебе посоветовал обратиться ко мне?

Грудь наполнила гордость. За то, что пробудил и знаком с ними.

– Салазар и Кандида.

Глаза Пуффендуй блеснули, рот приоткрылся.

– Они… проснулись?
– прикусила пухлую губу.
– Так, значит… - перевела дыхание.

Та же смертная тоска, что и у остальных портретов. Она скучала, безумно скучала, грустила, но ничего не могла поделать с теми, кого ей пришлось провожать в последний путь.

– Расскажи мне о них, - потребовала женщина, устраиваясь в кресле.

Только сейчас я заметил, что изображена она на фоне некоего подобия алхимической лаборатории. Заставленный флаконами и котелками, заваленный книгами стол, подоконник с распустившимися растениями и массивное деревянное кресло на переднем плане. Женщина опустила руки с округлыми, гладкими ногтями на широкие подлокотники, расправила плечи. Лесная королева, такой изображали Деметру древние греки - пышной, плодородной, как и сама земля Афин.