Четкие линии

Шион Недзуми

В любом случае, Бобренок осталась вне подозрений, а вот остальные маглорожденные, преимущественно с Когтеврана… Мда, как некрасиво получилось, но мне нужнее. Тем более, что их-то причастность уж точно не докажут, профессор Флитвик бдит.

Выручай-Комната встретила меня гробовой тишиной и напряженным ожиданием, причем ждали не вестей из Мунго.

– Что случилось?
– обратился к портретам.

– Сначала ответь, как прошло твое обследование, - покачал головой Слизерин.

– В порядке, мистер Малфой завтра поговорит с Ритой, через дня три-четыре

выйдет статья с подборкой цитат обо мне из других источников и письменным опровержением из Мунго. Теперь ваша очередь? Что произошло, пока я отсутствовал?

Маги молча обратили взгляды на письменный стол, буквально похороненный под художественными принадлежностями, зарисовками, черновиками. Поверх бумажной кипы лежал лист плотной, дорогой бумаги, на которой каллиграфическим, четким почерком была написана всего одна строчка:

Совсем неплохо, мистер Поттер. У вас талант.

И что незнакомец имел в виду: сами рисунки или способ подачи информации?

Больше всего меня пугает, что теперь даже в Комнате Кандиды я не могу чувствовать себя в безопасности.

– Не знаю, кто это был и как он прошел, - Кандида прикусила губу.
– Нам отвели взгляд, причем сильным заклинанием, такому у нас не получилось бы противостоять. Мы очнулись, а на столе уже лежит записка.

Как можно проникнуть в Тайную Комнату одной из Основательниц? В каноне указывается два способа: портрет Арианы Дамблдор, связанный с “Кабаньей головой” и Исчезающий шкаф.

– Кандида, есть отсюда другие выходы наружу, кроме того, что ты показала мне в прошлый раз, когда я за письмом ездил?

– Ты про туннель в тот дешевый паб?
– немедленно поняла намек женщина.
– Он заблокирован, - хищная улыбка, несмотря на всю серьезность положения, гордая.

– Но… как?!

– Беда того, кто придумал тот туннель в том, что он подсоединился именно к моей Комнате. Будь это любое другое помещение Хогвартса, идея могла бы стать успешной. Но только не с Комнатой. Она по-своему разумна и может сама решать, что принесет пользу студенту, что - вред. Туннель она заблокировала еще в самом начале, когда ты начал рисовать, до моего появления.

– Откуда ты знаешь?

– Чем мощнее использовалась магия при создании портрета, тем он “сильнее”, если можно так выразиться, тем шире его возможности по сравнению с другими картинами. Я вплетена в структуру Комнаты, как неотъемлемая часть артефакта. Изначально это задумывалось ради помощи студентам в поисках знаний. Чары дают мне знание о том, что происходит в самой Комнате, возможность контролировать количество и качество материалов, даже ограничивать его, если понадобится. Салазар может создавать иллюзию, взаимодействовать через руны. И разве ты не заметил, что мы живее, эмоциональнее других картин?
– печальная улыбка.

Так и есть, они почти люди, человечнее многих из них.

– Замок, Комнаты, портреты Основателей - это стержень школы, это есть сам Хогвартс. Все остальное, что добавилось впоследствии, после смерти наших оригиналов, наносное, придатки.

– То есть, - медленно, постепенно формулируя мысли, -

если ты часть Комнаты, то не можешь ее покинуть? Перейти на другой портрет?

– Почему нет?
– повела плечами женщина.
– Могу. Но зачем? Здесь гораздо интереснее. К тому же, других моих портретов не сохранилось. Как и у Салазара, и у Годрика с Пенни.

– Мы говорим не о том!
– прервал нас мрачный Слизерин.
– Как чужак смог пробраться сюда?

– Там есть проход, - Кандида показала куда-то себе за спину.
– Не знаю, что это такое. Комната изображает это нитью, что связала две точки пространства.

Шкаф, я оказался прав!

Следуя теплому ветерку прошел через завалы мольбертов, стаканчиков и тряпок, предоставленных Комнатой. Шкаф чернел у стены, самый обыкновенный, узкий, с одной створкой.

В артефактах не разбирался от слова “совсем”, пришлось стаскивать один из пейзажей, подносить его к шкафу. Недостаток картины Когтевран в том, что ее-то снять со стены не получится, ни о каком выносе за пределы помещения и говорить не следовало.

– Это “целостный” тип, то есть работает при отлаженной работе каждой составляющей механизма, - наконец вынесла вердикт волшебница, пока я ей описывал, как выглядит шкаф изнутри, перерисовывал и показывал руны.
– Сними дверцу, и он перестанет работать, а того, кто воспользуется им другой стороны, поймает в ловушку в ограниченном пространстве.

Никогда еще так не радовался деструктивным действиям!

– На этом нельзя останавливаться, - категорично заявил Слизерин.
– Если этот кто-то знает про Комнату, знает про деятельность Гарри, он может найти и другой способ если не проникнуть сюда, то подобраться к мальчику.

– Только не “мой мальчик”, прошу!
– взвыл.

Салазар пакостно ухмыльнулся. Специально произнес, зараза!

– Что ты предлагаешь?

– Спустись в Тайную комнату, в кабинет, там в специальном тайнике лежит шкатулка с защитным артефактом.

– Кстати, если ваши Комнаты часть Хогвартса, почему их находят так редко, если вообще это делают?
– Гриффиндор с Пуффендуй спрятались лучше всего.

Отвлекать, отвлекать, как можно дольше от мысли снова засунуть меня в подземелье к василиску. Это что, особый вид жертвоприношения? Мне казалось, я нравлюсь Салазару!

– Потому что цели разные, - улыбнулась Кандида.
– Школа дарит знания, моя Комната помогает тем, кто действительно желает знания ради знаний, а не для обретения могущества, бессмертия и дальше по списку эфемерных достижений. Салазар свое Чистилище придумал для поиска родственников.

– Почему Чистилище?
– выгнул бровь Слизерин.

У змеиного факультета точно есть особые курсы, где учат данному движению.

– Какой создатель, такое и помещение, - отмахнулась Кандида и продолжила: - Пенни больше всего на свете желала помогать людям, дарить тепло. А Годрику нравилось не просто учить - воспитывать, смотреть, как растут под его руководством целые поколения учеников, как они меняются, появляются новые привычки, вырабатывается характер.