Четверка сравнивает счет
Шрифт:
— Знаете, я бы не отказался просто понаблюдать.
Я похлопала его по макушке:
— Лелей эту мысль.
— Много мы не раскопали, — сказала Лула, когда я вернулась в машину.
— Мы знаем, что вчера она была в Трентоне.
— Не так уж много мест в Трентоне, где могут остановиться три женщины, — предположила Лула. — Здесь не побережье, где множество отелей и домов сдается в аренду. Черт, единственные отели, что мы имеем, сдаются по часам.
Что соответствовало истине. Столица штата, а отелей фактически нет. Такое положение
Конечно, только из того, что Новики имела делишки с Берни, не означало ее нахождение в настоящий момент в Трентоне.
Мы напоследок еще раз проехались до дома Кунца, до жилища Новики и дома Марджи. Везде было темно и пустынно.
Лула высадила меня перед домом Морелли и покачала головой:
— У этого Морелли красивая задница, но не знаю, захотела бы я жить с копом.
В точности мои ощущения.
Окна были распахнуты, чтобы по дому гулял сквозняк, и с улицы был слышен телевизор Морелли. Морелли смотрел бейсбол. Я потрогала капот пикапа. Теплый. Морелли только что явился домой. Передняя дверь, как и окна, была распахнута, но дверь-ширма закрыта.
— Эй! — крикнула я. — Есть кто дома?
Вышел босой Морелли.
— Что-то ты быстро.
— Мне-то все это быстро не показалось.
Он открыл ширму и вернулся к телевизору.
Я бы не отказалась выбраться на бейсбольный стадион. Сиди себе на солнышке, попивай пивко, жуй «хот-доги», в целом — это настоящее событие. Бейсбол же по телевизору вгоняет меня в кому. Я пошарила в кармане, нашла двадцатку и передала ее Морелли.
— Я остановилась выпить содовой в северном Трентоне, и мне дали это на сдачу. Думаю, будет забавно проверить ее на подлинность.
Морелли оторвался от игры.
— Давай-ка, говори как есть. Ты купила содовую и получила двадцатку на сдачу. Что ты отдала за нее, полтинник?
— Ладно, просто я не хотела рассказывать, где я ее добыла, прямо сейчас.
Морелли изучил банкноту.
— Черт меня задери, — произнес он. Он повернул ее и подержал на свету. Затем похлопал рядом с собой по дивану: — Нам нужно поговорить.
Я села как можно дальше.
— Это ведь подделка?
— Угу.
— У меня было подозрение. Ее легко распознать?
— Только если знаешь, что искать. В верхнем правом углу маленькая линия, там, где пластина поцарапана. Мне также сказали, что бумага не совсем та, но я не вижу отличий. Узнаю только по отметке от царапины.
— Парень, которого ты пытался арестовать, из северного Трентона?
— Нет. Я точно уверен, что он работал один. Такая подделка денег обычно является семейным делом. В очень узком кругу. — Он положил руку на спинку дивана и стал пальцем поглаживать мой затылок: — Итак, насчет этой двадцатки…
Глава 13
Ситуация
— Двадцатка приплыла от Франсин Новики, мамаши Максин, — сдалась я. — Новики расплатилась ею вчера с продавцом травки.
Я поведала ему остальную часть истории, и когда закончила, у него на лице проступило странное выражение.
— Как ты натыкаешься на такие вещи? Просто… мистика какая-то.
— Может, у меня тоже есть глаз.
Лишь только я так сказала, как тут же пожалела об этом. Такой глаз был похож на чудовище под кроватью. Не из тех, что тянет выманить из укрытия.
— Я действительно думал, что это была единоличная деятельность, — признался Морелли. — Парень, за которым мы наблюдали, подходил по психологическому портрету. Мы наблюдали за ним пять месяцев. И никого при этом не опознали, как соучастника.
— Это бы многое объяснило насчет Максин.
— Да, но я все еще не ничего понимаю. За пять месяцев тот парень не имел никаких контактов с Кунцем или Максин.
— Вы своими глазами видели, как он передавал деньги?
— То-то и оно, что нет. В этом и была часть проблемы. У нас были только косвенные улики и случайное стечение обстоятельств.
— Тогда почему ты сделал ход?
— Позвонили федералы. Произошли кое-какие события, заставившие поверить, что он печатает деньги.
— А он не печатал.
— Да. Никаких денег нигде не оказалось.
Морелли снова взглянул на двадцатку.
— Очень возможно, что где-то ходит часть двадцаток, и одна из них нечаянно досталась матери Новики.
Раздался стук в дверь, и Морелли пошел открыть.
Это оказался Салли.
— Он совсем рехнулся, — заявил Салли. — Попытался меня убить! Бедный тупой сукин сын пытался, твою мать, меня грохнуть.
Салли выглядел как безумная, доведенная до исступления тестостероном школьница-переросток. Юбка в складку, накрахмаленная белая блузка, неопрятные потные носки и разбитые кроссовки. Ни макияжа, ни парика, только двухдневная щетина и волосатая грудь, выглядывавшая из ворота блузки.
— Кто тебя пытался убить? — спросила я. Я предположила, что речь идет о соседе по квартире, но, судя по прикиду Салли, любой мог бы захотеть решиться на это.
— Да Сахарок же. Совсем сбрендил. Выскочил из клуба после концерта в воскресенье вечером и вернулся домой только час назад. Вошел в дверь с канистрой бензина и зажигалкой, сказал, что собирается поджечь квартиру, во всеуслышание заявив, что любит меня. Вы можете поверить?
— Ничего себе.
— Все трындел, как же было прекрасно, пока не появилась ты, и я не перестал обращать на него внимание.
— Разве ему неизвестно, что ты не гей?
— Он заявил, что если бы ты не вмешалась, я бы мало-помалу в него начал влюбляться. — Салли запустил пятерню в прическу Дикаря с острова Борнео. — Вот же везет, кто-то на хрен сходит по мне с ума, и это, оказывается, всего лишь парень.