Четверо и Крак
Шрифт:
Ребята снова сгрудились, но едва сделали несколько десятков шагов, стали, как вкопанные.
Странные человеческие следы привели их на полянку и там кончилась. Зато там под гигантской мохнатой лиственницей, виднелась ветхая охотничья избушка – «станок» по-уральски. Следы шли к ней. Но за ночь их на поляне почти замело снегом. Очевидно, со вчерашнего утра человек со странной походкой в свою избушку не возвращался.
Крак помнил человеческое строение по скитской стайке и не боялся жилья, но из осторожности
Ребята по следам подошли к жилью.
– Войдем, – оказал Андрей.
Дверь была не заперта.
В убогом закопченном жилище никого не оказалось. Но, несомненно, человек ушел отсюда только несколько дней назад. Очаг был холоден. На лавке лежали разостланные две медвежьи шкуры, служившие постелью. В углу также было сложено много беличьих, волчьих и лисьих мехов. Лежали рога лося.
– Да тут порядочное богатство, – оценил Андрей меха. – Видно, хороший охотник.
Больше никаких следов таинственный жилец не оставил. Только над очагом висел охотничий задымленный котелок.
IX. Таинственный обитатель острова
В ожидании хозяина ребята развели огонь. Дым нестерпимо ел глаза. Стены избушки были черны от копоти.
Ребята отдохнули, немного согрелись, напились кипятку, закусили, а хозяин все не являлся.
– Надо его поискать, – предложил Тошка.
Сначала ребята запротестовали. Никто не хотел уходить от тепла. Но когда Тошка привел соображение, что скоро совсем стемнеет и не станет видно следов, а за ночь их совсем заметет, и тогда человека и подавно не отыскать – решили идти.
Уже стояли сумерки, когда ребята вышли в лес. Крак тоже снялся с ними, но становилось так темно, что он вернулся обратно.
Они прошли по следам не более версты, как раздался унылый волчий вой. Ему ответил другой. Потом еще и еще.
Это был отвратительный концерт, заставивший ребят содрогнуться.
Очевидно, стая расположилась где-нибудь поблизости.
– Не вернуться ли? – тихо спросил Федька. – Их, вероятно, много.
С минуту ребята колебались.
– А если он в опасности? – спросил Тошка, взывая этим к их комсомольскому мужеству.
– Очень вероятно, – первый признал Андрей. – Ребята, идем еще немного.
Левый след человека – нормальный, а правый – необыкновенно широкий, полузанесенные снегом, вели далеко в глубь леса и как раз в направлении волков.
Через несколько минут быстрой ходьбы вой раздался вдруг совсем близко. Ребята замерли.
– Тш!.. Если они не уходят, нас они, конечно, уже почуяли, – значит, у них здесь добыча.
Ребята стали подкрадываться.
Федька первый заметил волков. Их было на поляне десятка полтора. Они то сидели, то перебегали около большой сосны.
– Так
– Если он там сидит со вчерашнего утра, то я ему не завидую, – ответил шепотом Федька.
– Если только не замерз.
– Да. Надо торопиться. Чтобы и это время проси деть, надо быть исключительно крепким человеком.
В минуту сговорились, как действовать. Они взобрались невысоко на ближайшие деревья, так, чтобы удобно целить в волков, выбрали каждый себе по жертве и дали залп.
Трое волков с воем покатились по снегу. Остальные набросились на них и принялись рвать. Началась невообразимая свалка и визг.
– Пусть он знает, что помощь близка.
– Осталась дюжина. Давайте еще раз.
Грянул еще залп. Потом еще.
Снова четверо волков стали жертвами.
После третьего залпа остальные, раненые и здоровые, скрылись, оставив на поляне несколько наполовину изгрызенных трупов.
Ребята спустились и подошли к полянке. Но с дерева никто не отозвался.
– Может быть, там никого и не было, – высказал сомнение Андрей.
Снег под деревом был утоптан волками и залит их свежей кровью.
Сумерки уже спустились. Трудно было различить, находился ли кто на ветвях. Ребята окликнули раз, другой.
Никто не отозвался.
– Да он замерз, – подумал вслух Гришук. – Давайте, я слазаю.
– Валяй.
Гришук оставил на снегу ружье, взял на всякий случай за голенище нож и начал карабкаться. Скоро он скрылся в темных ветвях.
Ребята, затаив дыхание, ждали внизу.
– Ко мне! – вдруг глухо донеслось сверху.
Андрей и Федька дрожащими руками схватились за нижние сучья.
– Сюда! Сюда! – снова донесся с самой вершины призыв Гришука. – Он здесь!
– Жив? – крикнул, карабкаясь, Андрей.
– Чуть жив, – едва слышно ответил Гришук. – Со всем окоченел! Помогите.
Через четверть часа мучительных усилий ребята спускались с ношей.
– Готовься! – крикнули они сверху караулившему внизу Тошке.
– Есть! – ответил он, глядя вверх.
Гришук и Федька бережно спускали по ветвям какое-то маленькое существо, одетое в тулуп. Ноги и голова его были укутаны в беличьи шкурки.
– Это старик! – кричал Андрей, спускаясь за ними вслед. – И замерз, и глух, как пень. То-то он и выстрелов наших не слышал.
Тошка принял незнакомца и положил его на снег. Седая борода и белые волосы, видимо, несколько лет не стриженные, смешивались с беличьими шкурками – шапками, мешали разглядеть лицо. Судя по волосам, несомненно, это был глубокий старик.
Андрей, тяжело дыша, чиркнул спичку и закурил.
Старик повернулся к огоньку. Беличья шапка свалилась. Тошка наклонился и при свете спички увидел вдруг у старика знакомый нарост на левой скуле. И попятился.