Четверо в каменном веке. Том 2
Шрифт:
– Такое забудешь.
У них тогда было двое суток, чтобы посмотреть всё, что возможно. Другого шанса побывать в Северной Пальмире может не выпасть. И они вдвоём почти всё это время оставались на ногах. Отмотали десятки километров. Воспоминаний и фоток – выше крыши. Но на обратном пути Михаил провалялся в вагоне таком же коматозном состоянии.
– Поэтому мой рецепт: иди, налей сто грамм. Сразу вырубит.
А действительно, после выпивки Михаила всегда клонило в сон, в отличие от других, кого алкоголь возбуждал.
– О! А я и забыл. Дал себе слово, что пить не буду. Вот и не пью.
Михаил направился к люку в подвал.
– Стой!
–
– Чего-чего...
Ольга вышла на кухню, добрела до буфета и вернулась с ключиком.
– Держи.
Михаил удивлённо посмотрел на железку.
– Ты что, бутылки поставила в тот ящик из-под инструмента?
Как-то так вышло, что для всех праздников выпивку доставала жена, а глава семейства оставался в неведении. Оказывается, горючее закрыли в старом железном ящике, снятом дедом с какого-то корабля. Что там хранилось – сейчас не узнать, а Михаил держал инструменты, пока не разжился красивым пластиковым кейсом. Старый и побитый, но всё ещё не заржавевший ящик перебрался в подвал.
– Ну, да. – Кивнула жена. – Нальёшь когда, не забудь обратно закрыть.
– А-а-а... Можно я просто одну бутылку возьму, как-то наливать полстакана...
Ольга тяжело вздохнула, пробурчала под нос:
– Алкоголик...
И уже в голос:
– Бери, но сегодня сто грамм, не больше. Тебе после такого перерыва хватит.
Ну, да. С Нового года не пили. Немного приободрившийся больной со скоростью улитки, упившейся энергетиками, сполз в подвал и вернулся с запотевшей тарой. Честь по чести налил две стопочки, закупорил бутылку и сунул подальше в буфет – в нижнее отделение, за стопки посуды к задней стенке. Лишний раз будет лень вытаскивать. Пил медленно, чтобы уж пробрало с такой дозы и не пришлось наливать второй раз. На середине второй стопки почувствовал, как уплывает. Запрокинув остатки, мужчина на последних проблесках сознания «противоторпедным зигзагом», как говаривал дед, добрался до места постоянной стоянки – закутка между диваном и сервантом. На самом диване места теперь не хватало, и он постелил себе здесь, на полу.
– По команде «отбой» наступает тёмное время суток! – Выкрикнув ещё одну присказку деда-моряка, он рухнул без сознания.
***
Пробуждение пришло мягко и нежно. Михаилу всегда нравилось, когда просыпаешься медленно, как будто выплывая из тумана. К сожалению, там, в будущем, даже в выходные такого добиться очень трудно. Всё время надо что-то делать, куда-то спешить. Даже в законные выходные. И только здесь к нему вернулось это ощущение из детства, когда вчера сдал последний экзамен и просыпаешься медленно-медленно, а впереди – всё лето.
Здесь тоже не всегда такое случается. Но сегодня повезло. Выматывающая усталость ушла, оставив лёгкое онемение. Мысли плывут медленно. Тебе не холодно и не жарко. Рядом звучит приятный женский смех. Постепенно понимаешь, что этот смех – для тебя. И эти женщины – тоже твои. И вот эти ножки, шаловливо перебирающие пальчиками по груди, животу... О! Чуть ниже! Давно не ощущавший подобной ласки, орган зашевелился. Смех на секунду сменился удивлёнными возгласами, а потом снова: хи-хи, хи-хи.
Михаил прикинул, где – чьи ноги находятся, и быстро, но аккуратно обхватил лодыжки сразу у обеих – чтобы ни одна не убежала. Не смотря на туман в голове и проснувшееся желание, Михаил сейчас не хотел собственно секса. Просто лежал и гладил, медленно водил руками, немного сжимая икры. Женщины, почувствовав, что он не спешит, тоже замерли, наслаждаясь лёгким массажем.
Наконец,
Выше тоже закрыто. Но жёны, перехватив его лукавый взгляд, спустили кружевные бретельки. Тяжёлые, налитые груди так и просились в руки. Если Иришкин недовторой размер увеличился минимум до третьего, то грудь Ольги разрослась до запредельных значений. Михаил и так не очень разбирался в этих номерах. Если до третьего можно понять, положив ладонь, то как определить, если двух ладоней не хватает? Присев у ног, Михаил осторожно провёл рукой по этой огромной груди, приподнял, чувствуя тяжесть содержимого. Как она таскает, бедная? Руку-то оттягивает.
– Только не жамкай, – предупредила жена. – А то молоко потечёт... Тьфу на тебя!
Она замахала руками, увидев его загоревшиеся глаза. Ира рядом хихикнула. Оля продолжала:
– Похабник! Знаешь, как трудно отстирывать! И соски не трогай, чувствительные они. Не трогай, говорю! Не в этом смысле чувствительные. И вообще, ты бы не заводился. Понимать должен, что сейчас не можем.
Мужчина только вздохнул.
– Понимаю. Но остановиться не могу. Ладно. Куды ж нам деваться! Опять придётся самому...
Он приподнялся, заглянув на диван. Малышня спала. Дверь тоже закрыта. Хитро улыбнувшись, Михаил заиграл бровями.
– Вы хоть показать можете? А то давно на вас не любовался. Знаете, как-то выпирающий живот не способствует возбуждению.
– Только показать! – Строго произнесла старшая.
– Что ж я, совсем дурак? Понимаю, что сейчас у вас и желания нет.
– Да что-то есть, – возразила жена. – Но какое-то непонятное. Вот давай ты тоже покажешь.
– Чего там показывать? Вот он. Хочет, однако.
Две женщины с серьёзным видом рассматривали восставшую плоть.
Налюбовавшись со всех сторон, покачали головами. Хихикнули, случайно взглянув друг на дружку. Что они там во взгляде у другой увидели – непонятно.
– Нет, ты, так сказать, в процессе.
– Эм-м-м...
– Да ладно! Чего стесняться?
Так сильно Михаил ещё никогда не смущался. Показать, как он без них обходится... Придумали же... Повесив крючок на дверях, и поставив стул на люк, он вернулся к дивану.
Глава 20. Большая вода
– Миша! Надо картошку поднять из ямы.
– И морковку со свеклой прихвати.
– Да вообще, все овощи. Ты ведь рагу сегодня сделаешь?
– Вот с этого и надо было начинать, – хмыкнул Михаил.
Рагу оказалось единственным постоянным блюдом за зиму. Вроде, и рецепт-то прост: накидать всяких овощей да мяса, всё потушить в чугунке – и все дела. Но пропорции овощей каждый раз получались разные. Соль с перцем тоже сыплешь «на глазок». Вот и разные оттенки вкуса. А к весне он придумал крошить туда же солёные огурцы и квашеную капусту – вообще что-то новое получилось. Однажды вместо мяса положил тунца – так они решили называть ту большую рыбину, выловленную прошлым летом.[*] Получилось вроде съедобно, но повторять не тянет. Мясо рыбы слишком мягкое, расползлось в кашу при тушении.