Четвертая четверть
Шрифт:
– Не очень...
– сделала умное лицо красавица Киреева. Но тут же добродушно улыбнулась - А почему - Мирек? Мирослав?
– Нет. Любомир. Так что можно и Люба, я не обижаюсь, но Мирек привычнее. РодИна - чешская фамилия, - спокойно ответил Мирек.
– В переводе значит - "семья". Я - чех.
– Будь здоров. (Шустов)
– И папа мой чех. (Будь здоров). И все мои предки по мужской линии. Мой пра-пра-прадед был в числе военнослужащих чехословацкого корпуса, которые помогали поддерживать порядок в России во время вашей гражданской
– Сдалась она вам...
– Нахмурился Шустов, - тут к деду на известно где могилу за всю жизнь раз с батей съездили за пять километров. А вы - черт те куда поперлись искать черт те че.
– Русским этого не понять... У вас нет корней. Вы - потомки кочевников. Сегодня - здесь. Завтра - там. Для вас воля - превыше всего... А для нас - покой. Предков - в том числе.
– Ну, это - не факт, - вступился за нацию патриот Гржфельд.
– Много ты про наши корни знаешь! Русские тоже разные есть... Ты вот про своего отца наверняка военную тайну раскрыл! Болтун!
– Ха. Будто ты сказки не сочиняешь! Молчи уж, Грыжа, - подала свой голос Красавина, и переключила общее внимание на новенькую - а у тебя - чо за вид странный? Неформалка чтоли?
– Нет, - негромко, но уверенно начала Люба.
– Я после аварии восстанавливалась долго. Много денег ушло. А тут еще папа полтора года назад пропал... Испытывал новый вертолет-невидимку и вместе с ним стал невидимым... Мама успокаивает, говорит, что все хорошо, лечат. Даже деньги, вроде, за него получает. Но все равно на все не хватает... Да у вас, я смотрю, форму и не требуют?
– У нас нормальная школа, без "патриотических закидонов", - подтвердил Сережка Гурин, которому Люба почему-то сразу понравилась.
– А как это - стал невидимым? Как человек-невидимка?
– Да я не знаю, - потупилась новенькая, - я же его с тех пор не видела. Мама говорит - держат в секретном месте, куда ее саму пускают только по ночам. Вот и ходит куда-то без меня ночами. Говорит, что к папе... Сама с трудом верю. Не маленькая уже... Но - хочется верить...
Родина тяжело вздохнула и опустила голову.
Некоторое замешательство и возможные комментарии прервал анонс Шустова:
– Мдя. У одного - боец невидимого фронта, у другой - вообще - сам невидимка... Спешите! Неизвестные, но матерые сказочники - брат и сестра Андер... Родины дают представление в провинциальном театре школы номер пять!
– Любы... Родины...
– задумчиво пробубнила Мишкина.
– Странно... Мистика!
***
Блаженный предложил писать рефераты, разбившись по парам-тройкам, предоставив нам свободу создавать авторские коллективы самостоятельно. Лишь на одном творческом союзе он настоял категорически:
– Кучкуйтесь как хотите, но новичкам я настоятельно рекомендую писать реферат вместе, отдельно
Но здесь Блаженный сильно недооценил возможности пятнадцатилетних личностей.
Мы решили дать честный бой канонам и разнести к чертовой бабушке шаблоны и стереотипы.
Как ни парадоксально, но толчок этому нашему безумному порыву (мы нормальные современные дети и одинаково индифферентны ко всему школьному) задал новичок Мирек. После короткого резюме Мишкиной он взял инициативу стадионного разговора в свои руки:
– Ребята! Так получилось - я немного знаю историка и могу вам подсказать, что чем смелее вы будете отходить от классических трактовок спорных событий, тем больше ваши рефераты понравятся Василь Иванычу. Да и вам интереснее работать будет.
– Как это - смелее отходить от классических трактовок?
– Вскинулся знайка Груздев.
– Это же история. Наука, как-никак.
– Наука, - подтвердил Мирек.
– Но спорных моментов-то много... Куликовская битва, Ледовое побоище. Лжедмитрии и Пугачев. Стоит только копнуть и предположить, что где-то вкралась ошибка в известие о событии, и, обрастя прочими сомнительными сведениями, стала классической строкой в скрижалях. А ведь все могло быть совсем по-другому!
– Например?
– Хм. Ну, вот, вы же видели фильмы про Исаева-Штирлица? Считается, что одним из его прототипов был чекист Блюмкин, которого, по официальной версии, расстреляли в двадцать девятом году прошлого века... Так вот... Сейчас я действительно открою вам тайну... Блюмкина не расстреляли!
– Повесили?
– дежурно среагировал Шустов.
– Изменив несколькими пластическими операциями внешность, его внедрили в бурно развивающуюся национал-социалистическую партию Германии, где Блюмкин, при содействии уже адаптированных агентов, сделал быструю карьеру, и под именем Мартина Бормана стал начальником партийной канцелярии Гитлера!
В детских головах заскрипели библиографические механизмы, и наиболее быстро соображающий знайка Груздев вступился за правду:
– Блюмкин - троцкист. Его в погоне со стрельбой ловили. А потом - расстреляли! Только дата не известна...
– Во-о-от!
– восторженно подтвердил Мирек.
– Дата - не известна, погоня - карикатурна, а то, что у Бормана такой же мост золотых зубов, как у Блюмкина - факт... Да и "исчезновение" Бормана в период штурма Берлина более похоже на его тайное возвращение на Лубянку...
– Брехня, - резюмировал патриот Гржфельд.
– А чо, нормальная безумная идея, - заступилась Красавина.
– Это тебе папа с невидимого фронта рассказал?
– поинтересовалась Тяжлова.
– Шут-точки пошли, - заикнулся было Шутов, но комментарии прервала Родина: