Четвертая обезьяна

Баркер Джей

Они вышли из спальни и продолжили осмотр в холле.

– Сколько здесь спален?

– Три, – ответил Уотсон. – Взгляните вот сюда! – Он показал комнату справа от них.

Портер зашел в комнату. На двуспальной кровати стояла корзина с грязным бельем. В изголовье висел большой католический крест. Комод был уставлен фотографиями в рамках – их было так много, что они стояли в два ряда.

Нэш взял одну.

– Это она? Эмори?

– Да, наверное.

На многочисленных снимках она была представлена в разных возрастах: от малышки до очень красивой юной девушки в темно-синем

платье; она стояла рядом с мальчиком лет шестнадцати с длинными волнистыми темными волосами. Надпись маленькими буквами в углу гласила: «шк. им. Уитни Янга, вечер встречи выпускников, 2015».

– Значит, она там учится? – спросил Портер.

– Я выясню. – Уотсон показал на молодого человека рядом с Эмори: – По-вашему, это ее бойфренд?

– Похоже на то.

– Можно взглянуть? – попросил Уотсон.

Портер протянул ему фотографию.

Уотсон перевернул рамку и сдвинул крошечные петельки, потом аккуратно извлек снимок.

– «Эм и Тай». – Он показал им надпись на обороте. Имена были напечатаны мелким шрифтом в правом нижнем углу.

– Элементарно, мой дорогой Уотсон, – сказал Портер.

– Что? Нет, «Уитни Янг» – не элементарная, а старшая школа.

Нэш хихикнул:

– Нравится мне этот парень! Давай заберем его к себе?

– Капитан меня убьет, если я приведу еще одну дворняжку с улицы, – ответил Портер.

– Сэм, я серьезно. Рабочая сила нам очень пригодится. На то, чтобы найти девочку, у нас два, максимум три дня. У него вроде бы есть голова на плечах, – продолжал Нэш. – Если ты не начнешь подбирать людей в опергруппу, это сделает капитан. Уж лучше ты сам, не то нам подсунут кого-нибудь вроде Мюррея. – Он кивнул в сторону детектива, стоящего в коридоре; тот уже давно рассматривал кончик шариковой ручки. – Можно привлечь его как связующее звено с экспертно-криминалистической лабораторией…

Портер ненадолго задумался, а потом развернулся к Уотсону:

– Хочешь участвовать в расследовании?

– Я пока считаюсь в нашей лаборатории стажером… Неужели мне правда можно поработать с вами?!

– Главное, ни в кого не стреляй, – вмешался Нэш.

– У меня нет оружия, – ответил Уотсон. – И никогда не испытывал потребности сдавать экзамен на право ношения. Я скорее книжный червь.

– У Чикагского полицейского управления договор с вашим бюро. Можно официально привлечь тебя в опергруппу в качестве эксперта-консультанта, – объяснил Портер. – Как думаешь, удастся тебе договориться с начальством?

Уотсон поставил фото на комод и достал мобильный телефон.

– Дайте мне минутку, я позвоню. – Он отошел в дальний угол и набрал номер.

– Умный парень, – заметил Нэш.

– Свежая голова нам не помешает, – согласился Портер. – А то от тебя, Бог свидетель, помощи мало.

– Спасибо, и тебя туда же. – Нэш положил фото в пакет для вещдоков. – Отвезу его в штаб.

Портер провел рукой по волосам и оглядел комнату.

– Знаешь, чего еще я здесь не увидел?

– Чего?

– Во всем пентхаусе нет ни единого снимка ее папаши, – ответил Портер. – Здесь нет ни одной вещи, которая подтверждала бы их родство. И даже в компьютере наверняка не найдется ничего,

свидетельствующего о его связи с этим местом. Скорее всего, квартира записана на какую-нибудь компанию, которая принадлежит другой компании, которая, в свою очередь, принадлежит какой-нибудь офшорной компании на каком-нибудь Острове сокровищ, где до сих пор гниют пиратские кости…

Нэш пожал плечами:

– Тебя это удивляет? У него есть официальная семья, своя жизнь. Он из тех, кто рвется в политику. Незаконные дети не очень хорошо сочетаются с избирательной кампанией, если они не твоего противника. То же самое относится и к любовницам. Посмотрим правде в глаза: хотя Толбот и говорил, что любил ее мать больше жизни, тем не менее она оставалась всего лишь любовницей, иначе он бросил бы жену и женился на ней, а не прятал ее в этой башне, вдали от посторонних глаз, независимо от того, есть у них общий ребенок или нет.

Уотсон убрал телефон в карман и вернулся к ним.

– Начальник не против при условии, что я буду успевать справляться еще и с текущими делами.

– А что, возможны трудности?

Уотсон покачал головой:

– Да нет, я все успею. Если честно, мне и самому хотелось сменить обстановку. Приятно будет хотя бы ненадолго выбраться из лаборатории.

– Значит, заметано. Добро пожаловать в опергруппу по делу Убийцы четырех обезьян. Все нужные бумаги заполним в управлении.

– Сэм, не будь таким церемонным, – вмешался Нэш. – Тебе необходимо поработать над собой.

Уотсон показал на фото:

– Хотите, я попробую разыскать этого Тая?

– Да, – кивнул Портер. – Вдруг что и получится?

Он положил снимок в пакет для вещдоков.

Нэш выдвинул верхний левый ящик комода. Там лежало женское нижнее белье. Нэш взял верхние трусы, повертел их в руках и присвистнул:

– Большой размерчик!

– По-моему, в этой комнате живет кто-то вроде няни или экономки, – заметил Портер. – Эмори всего пятнадцать. Она никак не может жить здесь одна.

– Ясно, но тогда где няня сейчас? Почему не заявила о том, что девочка пропала? – спросил Нэш. – Прошел целый день, а может, и больше.

– В полицию она не обращалась, но, может быть, обратилась к кому-то еще, – предположил Портер.

– Имеешь в виду Толбота? – Нэш покачал головой: – Вряд ли; мне показалось, что он неподдельно удивился и расстроился, когда ты сообщил ему новость.

– Если няня работает нелегально, она не станет обращаться в полицию, – заметил Уотсон. – Скорее уж ему позвонит.

– Или кому-то, кто на него работает.

– Допустим, все было именно так, как вы говорите, и она позвонила Толботу. Тогда почему он притворился, будто ничего не знает? Разве ему не хочется найти Эмори?

Портер пожал плечами:

– Адвокат настойчиво просил его помалкивать. Может быть, такая у него позиция. Они скрывали девочку ото всех пятнадцать лет. С чего бы все менять сейчас? У него есть средства; возможно, он бросил на ее поиски своих людей, и мы ему не нужны.

– Тогда зачем рассказывать нам о ней? Если больше всего Толбота заботит, как бы спрятать ее от всего мира, почему он не попытался сбить нас со следа?