Четвёртая сторона треугольника

Куин Эллери

— Ты выглядишь как носильщик на сафари, — заметила она на тротуаре у «Колони». — Почему бы нам где-нибудь не оставить пакеты?

— Они легкие как воздух. — Важной частью его плана было прибыть к месту назначения, воплощая собой джентльмена, помогающего леди во время длительного похода по магазинам. Он усадил ее в такси, прежде чем она стала настаивать.

Вскоре они прибыли в салон Шейлы Грей на Пятой авеню.

Пока миссис Вернье обменивалась приветствиями со строго одетой седовласой старшей продавщицей, Дейн потихоньку отошел, все еще держа пакеты своей

крестной. Пока он не хотел с ними расставаться.

Дейн с искренним интересом рассматривал репродукцию Питера де Хооха — кто бы ни подбирал картины для салона, он явно не учился ремеслу у тех, которые украшали комнаты американских отелей тысячами поддельных Утрилло и Джорджии О'Киф, — когда сзади послышался голос:

— Позвольте взять у вас эти пакеты, мистер Маккелл.

Повернувшись, он увидел перед собой женщину примерно его возраста, шикарно одетую, хотя и с несколько нарочитой небрежностью. Дейн собирался отказаться, когда она просто забрала у него пакеты.

— Меня зовут Шейла Грей, мистер Маккелл.

Это не могло быть исполнено более убедительно, даже если бы он репетировал две недели. Дейн не заметил ее приближения, поэтому его реакция была абсолютно естественной.

— Спасибо, мисс Грей. Как глупо, что я не узнал вас.

Она передала пакеты молодой женщине, которая материализовалась неизвестно откуда и так же быстро исчезла, и улыбнулась:

— Для этого не было никаких причин. Будь вы женщиной — другое дело, меня бы это встревожило.

Дейн что-то пробормотал.

Его пульс не участился, по коже не бегали мурашки, он не ощущал ни гнева, ни презрения, сам не зная почему.

В этот момент появилась сияющая Сара Вернье.

— Шейла, это мой крестник, Дейн Маккелл. Разве он не милашка?

— Я бы едва ли выбрала такое определение, миссис Вернье. — Шейла Грей улыбнулась. — Или вы не возражаете, мистер Маккелл?

— Я никогда не возражаю ни против чего, что говорит тетя Сара, мисс Грей. Кстати, откуда вы знаете, кто я?

— Прошу прощения?

— Только что вы дважды обратились ко мне по фамилии.

— Разве?

Не покраснела ли она слегка под макияжем?

— Полагаю, я вас узнала, так как видела вас в вестибюле дома ваших родителей. Вам ведь известно, что я живу в пентхаусе.

— Конечно, — пристыженно отозвался Дейн. — Сегодня я на редкость туп.

Шейла была среднего роста, худощавой, довольно бледной (или в этом была повинна косметика?), с глянцевыми каштановыми волосами и серыми глазами. Черты ее лица были настолько правильными, что казались Дейну лишенными индивидуальности. Такую женщину он никогда бы не выбрал для своей книги в качестве femme fatale. [24] Его интересовало, что привлекло к ней отца, который, если хотел бы воспользоваться своими возможностями, мог бы добиться успеха у куда более красивых женщин. Дело было не только в ее молодости — молодость можно купить или взять напрокат. Очевидно, в ней было что-то особенное, и он ощутил дурное предчувствие.

24

Роковая

женщина (фр.).

— Это часть имиджа международного кутюрье? — спросил Дейн, оглядываясь вокруг. — Я имею в виду столько свободного пространства. Или у вас имеются невидимые клиенты, мисс Грей?

— Они невидимы в это время года, — улыбнулась Шейла. — Летний штиль сейчас на самом пике. Или в самой глубине? Как можно измерить штиль?

— Я совсем не морской волк, чтобы знать это.

— Я думала, Дейн, что писатели знают все, — сказала Сара Вернье, радуясь представившейся возможности. — Знаете, Шейла, Дейн остался в городе, чтобы работать над новой книгой.

— Значит, мы с вами в одной прохудившейся лодке, мистер Маккелл. — Ее брови — не выщипанные, как отметил Дейн, — слегка приподнялись.

— Вы тоже пишете книгу? Полагаю, о высокой моде.

— Господи, я едва могу написать собственное имя.

Дейну нравился ее смех — короткий и свежий, как искреннее рукопожатие.

— Нет, я осталась в городе, чтобы работать над новой коллекцией. Брр! Показ назначен на ноябрь. Сейчас мне следовало бы находиться дома у чертежной доски…

Дейн видел, что она готовится вежливо удалиться.

— Не уходите, Шейла! — взмолилась миссис Вернье. — Я специально приехала из Райнбека, и никто не может обслужить меня толком, а мне нужна летняя и осенняя одежда… Дейн, помоги мне!

— Я бы последним стал удерживать страждущую душу от творческого экстаза, мисс Грей, но, если вы уделите тете Саре еще немного времени, я потом отвезу вас домой.

— Вот! — воскликнула миссис Вернье таким тоном, словно заявляла: «Теперь вы не можете отказаться!»

— Нет-нет, в этом нет надобности, — быстро отозвалась Шейла.

Дейн продолжал настаивать, апеллируя к ее профессиональной добросовестности:

— Подумайте о бедной тете Саре, обреченной носить все то же самое жалкое тряпье.

— Да будет вам известно, мистер Маккелл, что это «тряпье» куплено в моем магазине.

— Но, Шейла, я ведь купила его в апреле! — вмешалась миссис Вернье.

— Солидный аргумент, — усмехнулся Дейн. — Надеюсь, вы не считаете, что женщина может носить в августе вещи, приобретенные в апреле? Это противоречит конституции, мисс Грей.

— Это образчик вашего диалога? — отозвалась Шейла. — Ну ладно. Но если французы и итальянцы обойдут нас в следующем сезоне, вы будете знать, кто в этом виноват.

— Принимаю на себя ужасную ответственность. В случае чего готов встать у позорного столба и подвергнуться плевкам и граду камней.

— А я тем временем обанкрочусь. Хорошо, мистер Маккелл, сядьте на тот диван и бейте баклуши. Это работа для женщин.

Было очевидно, что ситуация если не интригует, то, по крайней мере, забавляет Шейлу Грей. Возможно, на ее решение повлиял и элемент риска. «Или я преувеличиваю? — думал Дейн. — Возможно, она считает это легчайшим способом отделаться от меня. Дать мальчику то, что он хочет, и отправить его подальше вместе с тетушкой».