Четвертая власть
Шрифт:
— Трудно не согласиться.
— Вот поэтому я и хочу все это изменить. Церковь должна оставаться церковью и не лезть в мирскую суету. И я не одинок в этой борьбе. У меня есть сторонники как среди священников, так и среди прихожан. А то, знаете, поговаривают даже, что и Митрополита у нас из Кремля назначают. Но это лишь верхушка айсберга. Реформа должна коснуться и многих других аспектов. Однако здесь полно народу и достаточно шумно. Если вам интересно, приходите как–нибудь в мой храм. Там и побеседуем.
— Спасибо за приглашение. Вы меня заинтриговали.
—
Неожиданно зал, находившийся до этого в интимном полумраке, вспыхнул яркими огнями, и заиграла музыка. На небольшую сцену взошли ведущие вечера, первые лица известного музыкального канала. Они поздравили Женю с открытием салона и пригласили всех танцевать. Вечеринка была в самом разгаре…
В самом разгаре был банкет и у съемочной бригады ЛТН, а вместе с ней и у другой пишущей и снимающей братии. Столы ломились от изысканных блюд и угощений. Вот–вот должны были принести десерт.
— Держи, — сказал Алексей, протягивая Володьке тысячу рублей.
— Это за что?
— Как за что? За наш с тобой сюжет. Премия от политической партии.
— Но ведь я ничего не сделал.
— Успеешь еще, будь понаглее. Знаешь, как говорят, «бьют — беги, дают — бери».
— Я так не могу.
— Ничего, научишься со временем…
Приняв деньги, Володька испытал противоречивые чувства. Мог ли он взять их? Имел ли право? Не предал ли он собственные убеждения, не встал ли на путь, который презирал и ненавидел? Кто он: дешевая шлюха, которой суют подачку, или, быть может, гостиничный швейцар, получающий чаевые за мелкие услуги? Любая из этих ролей казалась Володьке унизительной. Он не должен брать их, ведь эта сомнительная дорожка приведет лишь к печальному финалу. Кем он станет, привыкнув к легким деньгам, во что превратится? Сможет ли в дальнейшем отказываться от подачек ради объективности информации?
С другой стороны, что изменит эта тысяча рублей? Для Лешки и уж тем более для политической партии — это копейки, а вот для него — весьма серьезный доход. Он ведь ничего не сделал — монтировать и выдавать материал в эфир будет Дмитриев, а значит, Володька здесь вроде бы ни при чем. Эти деньги — лишь жест доброй воли со стороны Алексея, но никак не руководство к действию, не нажим с его стороны. Дмитриев просто пытается приучить его к этой системе, чтобы в дальнейшем она не вызывала шок и удивление. Он хочет как лучше, а вместо этого невольно вызывает у Володьки лишь смущение… Так чья это вина? Дмитриева, который является лишь одним из винтиков сложившейся системы, или Володьки, пытающегося войти со своим уставом в чужой монастырь?…
Через час банкет подошел к концу, и съемочная бригада ЛТН отправилась в телецентр, высадив Володьку возле ближайшего метро. Стажер торопился на день рождения к другу, и Алексей не видел поводов его задерживать. Как только Дмитриев оказался в новостийной комнате, к нему тут же подбежал Кирилл с целой кипой бумаг.
— Леша,
— А что случилось?
— Помнишь, ты дня четыре назад делал сюжет о том, что у нас всячески задвигают талантливых авторов, что им не пробиться сквозь коммерческую литературу и прочее?
— Да, помню, был такой сюжет.
— На него откликов целая тьма. Ты когда ко мне заходил, я забыл передать.
— Боже мой! И что хотят эти люди?
— Большинство просят помочь им издать книгу, а другие готовы содействовать тебе в организации клуба молодых авторов. Помнишь, ты в сюжете упомянул о необходимости создания общества, оказывающего поддержку юным гениям?
— Упомянул, но ведь это не означает, что я буду этим заниматься.
— Просто зрители считают, что раз тебя волнует эта тема, то тебе и карты в руки.
— Знаешь что, Кирилл, отправь своих зрителей куда подальше. У меня и без того забот хватает. Дались мне эти талантливые авторы! Я и о чернобыльцах делал сюжет, и что теперь? Мне нужно отправить их за свой счет на лечение за границу? Извини, брат, я тебе не меценат. Я даже читать эти отклики не хочу. Сюжет сделан, все слова сказаны, тема закрыта.
— Ладно, Леша, нет проблем. Ты просто так убедительно говорил, что я подумал, тебе это будет интересно.
— Убедительность, Кирилл, профессиональная обязанность журналиста. Ты здесь давно работаешь, должен знать.
Пролистав папку, Бархатов незамедлительно вызвал к себе директора PR-службы.
— Послушай меня, Костя, — сказал он. — Мне нужно, чтобы во всех наших газетах завтра же появилось содержание этих документов.
— А что здесь?
— Компромат.
— На кого?
— На губернатора. Фотографии с шалавами, доказательства многочисленных махинаций и много чего еще. Думал, никогда не пригодится, но, видишь, как вышло…
— Но Валентин Петрович…
— Молчи. И слушай, что я тебе говорю. Завтра все это должно быть опубликовано. И желательно не только у нас, но и в Москве. Поработай с радиостанциями и телевидением. Чем больший охват ты обеспечишь, тем лучше.
— Но мало кто рискнет…
— Плевать! — закричал Валентин. — Предлагай им любые деньги. Ты понял меня, любые! Но чтоб этому козлу мало не показалось! Не скупись на расходы, мне вообще плевать на деньги! Всеми правдами и неправдами, но протолкни эти бумаги везде, где только можно.
— Хорошо, Валентин Петрович. Но последствия такого шага…
— Да плевать мне на последствия! Иди и делай, что тебе говорят. Совсем уже распустились!
Директор PR-службы незамедлительно раздал сотрудникам множество поручений. Уже давно у пиарщиков не было столько работы, как в этот день. Многочисленные согласования, переговоры и деньги, деньги, деньги… Константин получил неограниченный бюджет и пользовался этим сполна. Газетчики и телевизионщики были завалены заманчивыми предложениями, но даже солидные премиальные не смогли побороть страх у некоторых из них. Ссориться с чиновником такого масштаба было слишком опасным занятием…