Четвертая воздушная

Вершинин Константин Андреевич

– Завод не может остаться без рабочих, здесь тоже своего рода фронт трудовой.

Тогда я обратился за помощью к Илье Ивановичу Тутаеву. Выслушав меня, он совершенно неожиданно предложил:

– Вот что, Константин, уезжай в свое Боркино. Оттуда легче попасть в армию: там не дают бронь плотникам.

Нет нужды говорить о том, как благодарен я был своему старшему товарищу и наставнику.

...Снова встретиться с Ильёй Ивановичем мне довелось не скоро - уже после гражданской войны. К тому времени он переехал в Москву и работал начальником гужевого транспорта одного из районов. О многом поговорили с ним, вспомнили прошлое, помечтали о будущем.

–

Очень рад, Константин Андреевич, что ты стал кадровым военным, - одобрил мой выбор Тутаев.
– Армия нам нужна. Крепкая народная армия.

Я в свою очередь поблагодарил Илью Ивановича за добрые советы и помощь, которую он оказал мне в Звениговском затоне.

Весь этот разговор произошел несколько лет спустя. А тогда, в конце мая 1919-го... Возвратившись вместе с отцом в Боркино, я сразу же направился в деревню Притыкино, где находилось волостное управление, узнать о сроках призыва в армию. Там сказали, что девятисотый год уже подлежит мобилизации, что в скором времени меня вызовут.

Действительно, в начале июня мне пришла повестка. Сборы заняли немного времени. Посидел перед дорогой с минуту, простился с родными, вскинул котомку с харчами за плечи - ив путь. Прощай, родное Боркино!

В соседней деревне Въезжево жил мой одногодок Семен Цыпленков. Он тоже призывался в армию. Отец его и отвез нас на подводе в Яранск. Там из нас, новобранцев, военкомат скомплектовал команду, и мы поездом отправились в Симбирск, в запасной пехотный полк. Так я стал красноармейцем.

Часть наша стояла на окраине города, в Конной слободе, неподалеку от реки Свияги. Красноармейцы жили в частных домах - по два-три человека. Летнее, теплое время позволяло спать не в душных и тесных квартирах, а под открытым небом или в сарае на сеновале.

Первое время мы носили свою одежду. Потом нам выдали летнее обмундирование, сшитое из бельевого полотна зеленого цвета. Питание было скудным: триста граммов хлеба, пшенный суп без мяса да вобла - вот и весь дневной рацион.

Связь армии с трудящимися, с народным хозяйством была постоянной и тесной. Несколько наших подразделении, например, убирали хлеба в окрестных сельских районах, остальные-каждую субботу работали на пристани и железнодорожной станции: разгружали дрова, уголь, строительные материалы.

Мало-помалу вчерашние новобранцы стали привыкать к воинским порядкам, дисциплине. Знали, что пребывание в запасном пехотном полку-всего лишь начальный этап нашей армейской жизни. А затем придется идти на фронт, воевать с белогвардейцами. Вот почему мы, не жалея сил, изучали винтовку, гранаты, станковый пулемет и другое оружие.

Командиры обучали нас строевой и тактической подготовке, знакомили с основами военной топографии, выводили в поле на практические занятия, где мы приобретали навыки в стрельбе, окапывании, маскировке, познавали азы оборонительного и наступательного боев. Бывало, семь потов сойдет с тебя за день, кажется, вот-вот свалишься с ног, а все же, возвращаясь в Конную слободу, держишься молодцом и песню поешь вместе со всеми. А как же иначе? Ведь со стороны народ смотрит: вот они, бойцы Красной Армии, гроза белогвардейцев и заморских буржуев!

Должен сказать, что многие из моих сослуживцев, призванные в армию из деревни, либо совсем были неграмотными, либо умели только расписываться и читать по слогам. Таким людям с большим трудом давалась армейская наука. К ним обычно прикрепляли более грамотных бойцов.

Тяга к знаниям у красноармейцев была большая.

С огромным интересом слушали они беседы командиров и политработников, доклады политического комиссара полка Александра Терлецкого, агитаторов и чтецов, радовались каждому сообщению о победе Красной Армии на фронте, об успехах тружеников города и деревни. Большую роль в повышении сознательности молодых бойцов играли кружки по ликвидации неграмотности. Человек как бы прозревал и уже по-другому смотрел на окружающий его мир, трезво судил о происходящих в стране и за рубежом событиях.

С первых же дней пребывания в полку меня как члена партии, имеющего начальное образование, назначили агитатором. Я читал красноармейцам газеты, иногда делал короткие тематические обзоры, разъяснял решения партийной ячейки, направленные на укрепление дисциплины и повышение военных знаний, проводил беседы у карты о положении на фронтах гражданской войны.

Для более успешного проведения воспитательной работы в подразделениях создали небольшие походные библиотечки. Литературы в них было мало, поэтому комиссар порекомендовал мне установить связь с культурно-просветительными учреждениями города. Воспользовавшись советом, я побывал в народной библиотеке Симбирска, в "Пролеткульте". К моей просьбе пополнить фонд красноармейских библиотечек политической и художественной литературой отнеслись благожелательно.

Торопливо бежали дни учебы в маршевых ротах запасного полка. Новички, вначале робкие и неумелые, постепенно приобретали знания и навыки, необходимые для бойцов Красной Армии. Однополчане все чаще стали поговаривать о предстоящей отправке на фронт.

– Там доучимся, - добавляли они, - день войны равен месяцу учебы.

Особенно бодрое, патриотическое настроение царило среди запасников в те дни, когда по городу проходила какая-нибудь часть, возвращавшаяся с фронта для отдыха или на деформирование. Закаленные в боях красноармейцы шли с развернутым знаменем и песней. Горожане высыпали на улицы и любовались суровым строем фронтовиков, испытавших на себе все тяготы и лишения войны. Вот так же дважды возвращался с поля боя личный состав симбирских курсов красных командиров, вызывал у нас чувство восхищения и желание самим побывать в настоящем деле.

Ближе к осени начали наконец отправлять на фронт и маршевые роты вашего полка. Как завидовали уходящим оставшиеся красноармейцы! Редко можно было встретить человека, стремящегося отсидеться в тылу. Высокий моральный дух, царивший среди бойцов, являлся результатом целеустремленной партийно-политической и агитационно-пропагандистской работы в армии. На этой ниве много и плодотворно потрудились прежде всего военные комиссары и коммунисты.

Вместе со своими сослуживцами по роте я вот-вот должен был отправиться в действующую армию. Однако неожиданное обстоятельство отодвинуло этот срок еще на девять месяцев. Дело в том, что в часть поступила разнарядка, в соответствии с которой несколько человек направлялись на курсы краскомов.

– Хочешь учиться?
– спросил меня комиссар полка. Признаться, это предложение было неожиданным. Во-первых, я не собирался быть кадровым военным, сам ве думал об этом, с друзьями не говорил и с родителями не советовался. Во-вторых, у меня было недостаточное образование, чтобы избрать предлагаемый путь. И, в-третьих, как же быть с фронтом, о котором столько мечтал?

Вопросы не праздные, не шуточные, они касались моей дальнейшей судьбы, принятие решения означало крутой поворот в жизни.