Четвёртое измерение: повторение пройденного
Шрифт:
Впрочем, хорош прибедняться — можно подумать, это он меня завалил, а не наоборот. Лучше кое-что другое поищем.
«Кое-что другое», суть — рация, отыскалась сразу. Берем, а то Турист, когда прошлого языка тащил, оное средство волновой связи где-то посеял. И все три винтовки берем, нечего им тут валяться, и… так, а где ж вы свой боекомплект-то носите? Не понял…
Боекомплект нашелся еще через пару секунд, однако его внешний вид привел меня в некоторое замешательство: боепитание чудное оружие получало явно не из привычного магазина. Собственно, и «непривычного» магазина у винтовки тоже не было — только какие-то гибкие пластиковые трубки-контейнеры сантиметров по сорок длиной. Насколько я понял, безгильзовые патроны размещались внутри один за другим, а вот как именно ее перезаряжать, разобраться так и не сумел.
Но, вслушавшись в доносящиеся из динамика слова, я убрал готовый отключить режим приема палец. Говорили по-немецки, на том самом, уже слышанном при допросе первого пленного, «швицердюче» [11] :
— «Браво-три», почему на связь не выходишь? Снова помехи? Нашли его? Если нет — все-равно возвращайтесь. Мы уже сворачиваемся, объявлена пятнадцатиминутная готовность. Только что передали из центра — осталось пятьдесят семь минут. Подтвердите. Отбой.
Вот, значит, кто вы такие… были — группа «браво-три». Впрочем, это уже не актуально, а вот остальное, насчет оставшихся пятидесяти семи минут — очень даже. Еще бы знать, о чем речь! Но на всякий случай запомним. Ладно, теперь вроде точно все. Или все-таки сползать, глянуть, чем они там занимаются и что именно сворачивают? Поколебавшись пару секунд, я решил, что ну его нафиг и вообще — хорошего понемножку. Нарваться всегда можно успеть, а подставляться по-глупому — вряд ли оно того стоит. Придя к этому вполне разумному решению, я на всякий случай включил на таймере своих «касиков» обратный пятидесятисемиминутный отсчет с сигналом по истечении первых пятнадцати — вдруг пригодится — и тяжело потрусил обратно. Искренне надеясь, что на сей раз не нарвусь ни на какого заблудшего в несуществующих кустах немецкого егеря…
11
диалект, швейцарская разновидность немецкого языка.
Догнать майора с Марком, даже несмотря на их куда более тяжелую, нежели у меня, ношу, я не сумел. То ли они шли быстро, то ли я долго копался. Успевший сдать пленного с рук на руки Володя даже встретил меня на подходе, избавил от веса трофейных пушек и молча махнул рукой в сторону гаража: начальство, мол, требует. Взглянув на наручные часы — оставалось еще почти восемь минут до первого упомянутого по рации контрольного срока, я нырнул в полутемное нутро автобокса.
Полковник (который Валера) немедленно обернулся ко мне:
— А чтобы вообще не рисковать — не пробовал? За пленного, конечно, спасибо, но я все-равно считаю подобные похождения ненужным риском. Тем более теперь, когда мы многое узнали, — он кивнул на нашего «первенца», ныне отсаженного в самый угол. На его месте теперь полулежал ухайдаканный майором «второй номер», все еще не вынырнувший из тяжкого обморочного дурмана. Приклад майорского АКСМа оказался излишне сильным и труднодозируемым наркозным средством.
Я жизнерадостно ухмыльнулся, мимоходом подивившись ходу Валериной логики: то есть, не узнай они «многого», мне следовало немедленно начать рисковать, так что ли?
— Ладно, дяденька, не ругайся. Мы на них, в общем-то, случайно нарвались, точнее — они на нас. Про Марка уже знаешь?
— Да, — сухо ответил тот, — майор поделился. Это только подтверждает нашу теорию. А этот орел, как я понимаю, из того же самого отряда, что вы в самом начале перестреляли?
Да, сюрприз, кажется, не удался. И поразить науку своей прозорливостью и прочей догадливостью тоже не вышло. А как насчет этого — я вкратце пересказал услышанное по рации и продемонстрировал убывающие цифры. Встрепенувшийся Турист подтянул поближе свою радиостанцию — и тут же отрицательно покачал головой: связи ни на одном из диапазонов по-прежнему не было. Переговоры противника — буде такие имели место быть — мы тоже не ловили.
Валера же, замерев, аки почуявшая добычу борзая, переглянулся с Сергеем — и неожиданно
— Пошли. Ну, туда, откуда вы этот бой наблюдали. Посмотрим, что они там сворачивать будут. Если я все правильно понимаю, и ты ничего не перепутал, это на самом деле может быть важным. Сколько осталось?
— Пять с половиной минут, — теперь была моя очередь подбавить в голос сухости, — если поторопимся, как раз успеем! — кивнув остающимся в гараже ребятам на пленных, я первым выскочил наружу. Четыре минуты спустя мы уже устроились неподалеку от удивленного такому количеству начальства Смерча. И вновь реквизировав у него бинокль — вдобавок к трем имеющимся — приготовились проверять, не перепутал ли я чего.
Видимость отсюда была, как я уже говорил, не очень, но и особых изменений пока не произошло. Разве что больше не стреляли и не кидались гранатами, да вместо боевой вертолетной пары появился приземлившийся в стороне тяжелый транспортный борт, внутрь которого спешно грузились наши былые противники. Оба боевых геликоптера кругами барражировали над ним, готовясь, в случае чего, прикрыть невооруженный «сундук» от ракетного удара с земли. Больше ничего не изменилось: все так же чадил под стеной сожженный Иракцем бронетранспортер да догорали обломки сбитых майорской группой вертолетов.
Заметив боковым зрением Валерин взгляд, я вытянул руку, показывая ему циферблат: осталось меньше минуты. Ну, плюс-минус, конечно — точности кремлевских курантов и гринвичской обсерватории я ему и не обещал.
Однако все произошло именно в тот момент, когда короткий зуммер уведомил об истечении первых пятнадцати из заданных пятидесяти семи минут. Транспортник тяжело оторвался от земли и, неспешно набирая высоту, потянул к выходу из ущелья. Вертолеты прикрытия опустили вниз хищные морды и, заняв позиции по сторонам, устремились следом. А в обратном направлении, рассекая винтами прозрачный воздух приэльбрусья, уже шла точно такая же тройка. Не догадаться, что случится дальше, было трудно: зависший над самой землей транспортный борт исторг наружу очередной отряд и улетел, а с флангов заняли позиции штурмовые вертушки. Что будет дальше, мы тоже, увы, знали — короткий бой с нашими двойниками и, если судить по последним событиям, печальным для них исходом. По-крайней мере, я отчего-то нисколько не сомневался, что в спину наступавшему противнику сейчас никто не ударит. И вертолеты успеют дать свой роковой залп. А потом где-нибудь неподалеку найдут тело единственного вырвавшегося из кровавой мясорубки. И, когда его будут волочить к вертолету, из ножен, скорее всего, выпадет НРС с отметиной от снайперской пули на рукояти…
Так и вышло, и всё пошло по накатанному сценарию — залп из штурмовых винтовок, ответные очереди АКСМ, разрывы ручных гранат, рванувшаяся, но не нашедшая цели, эрпэгэшная граната из зарослей — и финальный удар НАРами [12] . Всё. Затемнение, роли, «в фильме были использованы следующие музыкальные композиции»…
— Я бы, пожалуй, и отсюда достал… — примерно на середине «серии» майор скрипнул зубами и кивнул на лежащий под рукой РПГ. — Помог бы ребяткам.
— Не вздумай, — на всякий случай прошипел я в ответ, прекрасно зная, что он, конечно же, не вздумает. Влезть сейчас в еще один совершенно ненужный бой, заодно раскрыв и наше нынешнее укрытие, было бы полнейшим идиотизмом.
12
НАР — неуправляемая авиационная ракета. То же самое, что НУРС или НУР.
— Знаю, — с искренним сожалением буркнул он, вновь поднося к глазам бинокль. — О, вон и фрицы пожаловали, пунктуальные, бля.
— Угу, — к своему стыду, на очередное появление егерей я внимания и вовсе не обратил. Может, старею? Ну, например, мое личное время здесь идет быстрее, чем у других, и сейчас я уже глубокий немощный старик, убеленный сединами и отмеченный хорошо выдержанным старческим маразмом? Жаль, зеркальца нет, может в лезвие своего ножа посмотреться?
— Пошли! — практичный, как рекламный стиральный порошок, за который не нужно платить больше, голос полковника оторвал меня от этих, воистину маразматических, размышлений. — Все ясно, возвращаемся пока. Сколько у нас всего времени осталось? Минут за семь предупредишь, хорошо?