Четвертое измерение
Шрифт:
Упав на пол, я стал делать отжимания, не обращая внимание на стоящую рядом Ленку, смотрящую на меня с отвисшей от удивления челюстью.
На семнадцати я 'сдох' и упав на пол, старался отдышатся.
– Ты чего это? Ты что не в себе? Ты же никогда не занимался спортом, решил от живота избавиться?- засыпала меня вопросами сестренка, отойдя от шока.
– Нет, это я хотел посмотреть на твое лицо, когда ты меня увидела отжимающегося!- ответил я, поднимаясь с пола, так как отдышка уже прошла.
– Тебе
– А что плохо, что я буду стройным и красивым?- спросил я, усаживаясь на табурет и беря самый большой бутерброд.
– Да нет, как хочешь, это твое дело!- ответила она, отпивая кипятка, которое она называла чаем.
Закончив завтрак, мы стали собираться, достав сумку я уложил выложенные вещи, и застегнул молнию.
Попрощавшись у автобусной остановке, мы разъехались в разные стороны. Она на работу, а я на ЖД-вокзал где собирались маршрутные автобусы.
Найдя своего, который шел в Алексеевское, и узнав что до отправления еще почти час, положил сумку на сиденье, заняв место, и направился на рынок, который был неподалеку, в двух шагах.
Набрав покупок, благо в деньгах стеснен я не был, даже сестренке оставил под матрасом, сама бы не взяла, проявляя самостоятельность, направился обратно благо время отъезда уже подходило.
Заняв свое место, я откинулся на спинку и воткнув в уши наушники плеера, закрыл глаза.
– Парень приехали, Советская улица, пора на выход!- тормошил меня сосед.
Сладко зевнув, я поблагодарил его, и встав забрал сумку, после чего расплатившись с водилой, направился к дому родителей, перейдя через шоссе.
– Ну что ты не позвонил, я хотя бы салатики наделала, а так одно мясо с хлебом ешь!- причитала мама, крутясь около плиты.
– Мам, я всеядное, а не какое-нибудь жвачное животное, мясо вкуснее и сытнее!- пробормотал я, впиваясь в сахарные ребрышки, захрустевшие на зубах как хворост.
– Ну, все равно, салаты это витамины!- ответила мама, подняв палец. Я в ответ только вздохнул.
– Ух, какой ты худющий!- сказала она, обняв меня со спины, при этом ее пальцы щупали мой живот, проверяя, как сильно я похудел.
– Ну мам, хвати, дай поесть!- взвыл наконец я.
После обеда, я немного отдохнув взял лопату и стал расчищать двор от снега, который за мое отсутствие успели изрядно запустить. Отец просто не понимал, зачем чистить, если весной все равно все растает. Однако чистил двор я не для этого, а просто для зарядки, и чтобы подышать свежим воздухом.
Двор я очистил примерно наполовину, и решил что на сегодня хватит.
Вернувшись в дом, я зашел в свою комнату и плюхнувшись на стул перед компьютером, включил стрелялку, просто чтобы разгрузить мозг, однако ни какого былого кайфа это не принесло, настрелялся, поэтому
Утро воскресенья встретило меня воплями соседской детворы, катавшихся с ледяной горки, которая была неподалеку от моего окна.
День, я решил начинать с зарядки, поэтому натянув теплый спортивный комбинезон, в котором я изредка ездил на лыжную базу, и выбежав во двор взял низкий старт.
Пятикилометровый марш бросок высосал из меня все силы, и домой я не пришел, приполз. Отмахнувшись от матери начавшей ругаться, что я гроблю свое здоровье, взял лопату и стал снова таскать снег со двора.
Похоже, что мама поняла что со мной что-то не так, и поняла еще вчера, судя по ее взглядам, но не вмешивалась и ни о чем не спрашивала просто наблюдала.
Вечером я застал ее за разговором с сестрой по телефону, и судя по ее лицу, Ленка пока не выдала что меня шандарахнуло током, как я опасался.
Разговор о том, что я уезжаю в Москву, я даже не заводил, понимал, что попытаются отговорить.
На следующий день я вышел на работу и первым делом написал заявление об уходе по собственному желанию, однако не смотря на все мои просьбы, начальник меня без отработки не отпустил.
'- Что ж, эти две недели я пущу на физические тренировки, и тренировки с За Пазухой'.
Мать узнала о том, что я увольняюсь через семь дней, от знакомых, и устроила мне форменный допрос.
Который я с трудом, но выдержал, получив ее согласие, сказав, что хочу получить второе образование.
Но самое тяжелое было с отцом, глядя на сгорбленную фигуру, я с тяжестью на сердце, попытался объяснить, почему я уезжаю, стараясь найти убедительные доводы.
– Сынок, как же мы одни то будем?- спросил он надтреснутым голосом.
В общем уезжал я с тяжелым сердцем, и болью в душе.
Дальше было просто, железнодорожный вокзал, билет, несколько часов в купе, и вот она столица, принимай еще одну, 'дерёвню'.
…
Прижавшись к стене из красных кирпичей, в одной из подворотен в старом районе Москвы, я старался остановить кровь, текущую из простреленного плеча. Достав из За Пазухи, чемоданчик с красным крестом, и открыв его я стал перебинтовываться, при этом анализируя то, что случилось со мной.
'- Блин, три с половиной года я в этой Москве, и первый меня так зацепили!'
Подстрелили меня, когда я уходил с лежки, с которой полчаса назад послал пулю, из снайперки в одного депутата, последнего в моем списке, но был он слишком охраняемым. У меня был выбор или убрать его и получить пулю, или уйти, и я сделал свой выбор.
Убивал я не просто людей, а тех, кто привел к развалу мою страну, тех, кто активно дергал за ниточки, управляя этим хаосом называемый перестройка, в те далекие девяностые.