Четвертое сословие
Шрифт:
Мистер Кларк с мрачным видом кивнул.
— Можете рассказать мне своими словами, с чем вы столкнулись, когда вошли в павильон в ту субботу?
Услышав слово «столкнулись», Кит чуть было не хихикнул, но каким-то образом ему удалось сохранить серьезное выражение лица.
— Не торопитесь, — сказал мистер Джессоп. — И что бы вы ни чувствовали, не считайте это подлостью.
Не волнуйся, подумал Кит, не считаю. Он задумался, не стоит ли воспользоваться случаем и свести сразу два старых счета. Хотя, может, он
— Возможно, вам также следует принять во внимание, что от вашей интерпретации того, что произошло тем злосчастным днем, зависит репутация нескольких человек.
Слово «репутация» и помогло Киту принять решение. Он нахмурился, словно обдумывая последствия своих слов. Ему стало интересно, сколько еще он сможет растягивать эту агонию.
— Когда я вошел в павильон, господин директор, — начал он, пытаясь говорить с непривычной для себя ответственностью, — там было совершенно темно, что меня озадачило, но потом я заметил, что все шторы опущены. Я удивился еще больше, услышав голоса в гостевой раздевалке, так как знал, что в тот день сборная играла на поле своих соперников. Я нащупал выключатель, и когда свет зажегся, я пришел в ужас, потому что увидел… — Кит замялся, изображая смущение.
— Не переживайте, что предаете друга, Таунсенд, — подталкивал его директор. — Вы можете рассчитывать на наше благоразумие.
А вот вы на мое — вряд ли, подумал Кит.
— …увидел вашу дочь с Дунканом Александром. Они голые лежали на матах. — Кит снова замолчал, и на сей раз директор его не подгонял. Поэтому он молчал долго. — Что бы ни происходило между ними, все кончилось в тот момент, когда я зажег свет. — Он снова замялся.
— Для меня это тоже нелегко, Таунсенд, как вы, вероятно, понимаете, — промямлил директор.
— Я это понимаю, сэр, — кивнул Кит, довольный тем, как ему удалось растянуть все это происшествие.
— По вашему мнению, между ними происходил половой акт или уже произошел?
— Я полностью убежден, господин директор, что половой акт уже произошел, — сказал Кит, надеясь, что его ответ прозвучал неубедительно.
— Вы уверены? — спросил директор.
— Да, думаю, да, сэр, — после долгой паузы ответил Кит, — потому что…
— Не смущайтесь, Таунсенд. Вы должны понять, что меня интересует только правда.
Но, возможно, меня это как раз не интересует, подумал Кит, который ничуть не смутился, чего нельзя было сказать об остальных.
— Вы должны сказать нам, что точно вы видели, Таунсенд.
— Дело не столько в том, что я видел, а в том, что я слышал, — сказал Кит.
Директор опустил голову и не сразу пришел в себя.
— Следующий вопрос, Таунсенд, мне особенно неприятен. Потому что я вынужден опираться не только на вашу память, но и на ваше мнение.
— Сделаю все, что в моих силах, сэр.
Теперь замялся
— По вашему мнению, Таунсенд, и помните, мы говорим конфиденциально… как вам показалось… насколько вы можете судить, моя дочь, так сказать… — он снова замялся, — …подчинялась?
Кит никогда не слышал, чтобы директор изъяснялся столь косноязычно.
Кит заставил его попотеть еще несколько секунд и твердо ответил:
— У меня нет ни малейших сомнений по данному вопросу. — Оба мужчины пристально посмотрели на него. — Это было не изнасилование.
Внешне мистер Джессоп никак не отреагировал, а просто спросил:
— Почему вы так уверены?
— Потому, сэр, что в голосах, которые я услышал до того, как включил свет, не было ни злости, ни страха. Это были голоса двух человек, которые явно — как бы получше выразиться, сэр? — получали удовольствие.
— Вы в этом уверены? У вас нет обоснованных сомнений, Таунсенд?
— Да, сэр, уверен.
— Но почему? — спросил мистер Джессоп.
— Потому что… потому что я испытал такое же удовольствие с вашей дочерью всего за две недели до этого случая, сэр.
— В павильоне? — изумленно пролепетал директор.
— Нет, буду говорить откровенно, сэр, в моем случае это был спортзал. У меня создалось впечатление, что ваша дочь предпочитает спортзал павильону. Она всегда говорила, что на резиновых ковриках проще расслабиться, чем на крикетных матах.
Директор потерял дар речи.
— Спасибо за откровенность, Таунсенд, — наконец выдавил он.
— Не стоит благодарности, сэр. Я вам еще нужен?
— Нет, в данный момент нет, Таунсенд.
Кит направился к выходу.
— Однако я был бы признателен, если бы вы сохранили наш разговор в тайне.
— Конечно, сэр, — Кит снова повернулся к нему. Он слегка покраснел. — Простите, господин директор, если я вас смутил, но в своей воскресной проповеди вы сами говорили нам — какая бы ситуация ни возникла в жизни, всегда следует помнить слова Джорджа Вашингтона: «Я не могу солгать».
Следующие несколько недель Пенни нигде не было видно. Когда директора спросили о ней, он просто ответил, что она с матерью уехала в Новую Зеландию в гости к тетке.
Кит махнул рукой на несчастья директора и сосредоточился на собственных проблемах. Он до сих пор не придумал, как вернуть сто фунтов на счет павильона.
Однажды утром после молитвы в комнату Кита постучал Дункан Александр.
— Хочу тебя поблагодарить, — сказал Александр. — Весьма благородно, старина, — добавил он — в его речи британского акцента было больше, чем у самих британцев.
— Всегда пожалуйста, приятель, — ответил Кит с резким австралийским акцентом. — В конце концов, я всего лишь сказал старику правду.