Четвертый кодекс
Шрифт:
– Я сразу перейду к делу, - проговорил уэй-тлатоани, словно проник в состояние Кромлеха. – В вашем романе... очень талантливом романе, примите мои поздравления… так вот, там есть описание оружия невероятной силы, которое великие державы придуманного вами мира намерены применить друг против друга.
– Да, – кивнул страшно удивленный Кромлех, - ядерное оружие. Но ведь это, как вы и сказали, моя выдумка... фантастика...
– Не совсем, - проговорил после мимолетной паузы Монтесума. – Работы над созданием такого оружия действительно
– Да, в Пруссии до войны. И во время нее. Но ведь они закончились неудачей...
Уэй-тлатоани молчал, и до Кромлеха дошла жуткая истина.
– Неудачи не было, - выдохнул он, едва не вскочив, но обуздал себя и остался на месте.
Император кивнул.
– После поражения Пруссии работавшие над проектом «Отец богов» ученые одни бежали в Восточный Ацтлан, а оттуда к нам, а других захватила ваша армия...
– И работы в тайне продолжались... – глухо проговорил Евгений. – Как далеко они зашли?
– Позвольте мне пока оставить ваш вопрос без ответа, - с изысканной вежливостью произнес Монтесума, и Кромлех понял, что оружие у Великого Ацтлана есть.
Очевидно было, что Евгений стал обладателем страшной тайны и живым его отсюда никто не выпустит. Впервые за последнее время ему стало по-настоящему страшно, но отнюдь не за себя...
Внезапно его озарило яркое воспоминание. Года полтора назад в Варшаве, где представлял роман, он долго говорит с польским профессором... Как же его фамилия?.. Да, Ягельский. Они беседуют за стопкой «Пана Тадеуша» о «Человеке с кошкой», поляк восхищается, задает умные вопросы и все время незаметно подводит к теме ядерного оружия. Как же давно вокруг него шли эти игры, а он и не замечал... Штабс-ротмистр Кромлех, вы – штафирка!
Уэй-тлатоани внимательно следил за ним.
– Вижу, для вас это потрясение, - заметил он, наконец. – Хотя вы почти точно описали – если сделать скидку на реалии вашего романа – процесс создания этого оружия. Про что знать не могли. Кромлех-цин, позвольте вам сказать: вы очень необычный человек... Но оставим это пока. У меня к вам есть еще один вопрос.
Евгений отодвинул на время свои эмоции и вновь напрягся.
– Несколько лет назад наша археологическая экспедиция работала в Египте, - продолжил Монтесума.
Несмотря на то, что Египет получил независимость еще лет тридцать назад, ацтланцы до сих пор чувствовали себя там, как дома.
– Раскопки велись на месте заброшенного древнего христианского монастыря на Синае.
Кромлех понял, что речь идет о монастыре Святой Екатерины.
– Там было много чего обнаружено, но нас сейчас интересует скелет, найденный на монастырском кладбище. Вы представляете себе, что такое кладбище в древнем христианском монастыре?
– Монахов не оставляют в могилах навсегда, - Евгений не понимал, к чему клонит Монтесума, но был заинтересован.
– Да, - кивнул император, - я тоже изучил этот вопрос. На кладбище монастыря было семь могил. Умершего монаха помещали в одну из
Монтесума прервался, возможно, вспоминая все обстоятельства этого, видимо, очень важного для него дела.
– Эта экспедиция, - продолжил он, - случайно нашла еще одну могилу – восьмую. Она явно использовалась лишь однажды и была в стороне от прочих. Собственно, даже не на кладбище, а за его стеной. Будто монахи то ли считали, что этот человек не достоин покоиться с остальной братией, то ли просто не знали, что делать с его телом...
– И кто же там был? – спросил Кромлех.
– Монах. Найдены остатки рясы, четки. И еще кое-что...
Монарх опять замолчал, и Кромлех с удивлением понял, что тот никак не решается сказать что-то.
– Там был футляр, - после паузы Монтесума заговорил значительно быстрее. – С пергаментом... Рукопись, довольно сильно поврежденная. Но мы ее прочитали – насколько это было возможно.
Странно, но теперь Евгению почему-то не хотелось слушать продолжение. Вместо этого – поскольку уэй-тлатоани опять замолк – он спросил:
– Какое время захоронения?
– Первая половина седьмого века по христианскому летоисчислению, - император словно обрадовался, что можно потянуть с продолжением. – Расцвет монастыря...
– И расцвет майя... – почему-то добавил Кромлех.
Монтесума удивленно вскинулся.
– Странно, что вы это сказали.
– Почему?
– Потому что содержание рукописи, предположительно, касается и древних майя.
Кромлех похолодел – опять непонятно почему.
– И еще... очевидно, там упомянуто ваше имя, – тихо закончил император.
Перевод рукописи, найденной при раскопках развалин монастыря Святой Екатерины экспедицией Императорского музея человеческих культур в Теночтитлане 9 ноября 1977 года (12.18.4.6.12, и 7 Эб, и 10 Сак)
Жил один старец именем Евгений, и пришел он на гору Синай. Неведомо откуда он явился и какой была его жизнь в миру. Не был он похож ни на ромея, ни на франка, ни на мавританца, ни на перса, хоть и говорил их языками. Был он мужем великим и богоугодным, постился по целым неделям, так что иные почитали его бесплотным. Трудился день и ночь по заповеди Христа, не принимая за то никакого воздаяния.
Когда прожил он в монастыре много лет, братия, видя его благочестие и ревность, и что даровал ему Бог дар исцеления, хотела поставить его игуменом. Но старец отвечал им:
– Оставьте меня, отцы, оплакивать мои грехи. Я вовсе не таков, чтобы заботиться о душах других.
Случилось так, что старец Евгений занемог... [повреждение рукописи] тяжко страдал. Но чем больше болезнь одолевала его, тем больше он радовался тому, говоря:
– Чем более страждет внешний человек, тем более возрастает в силе внутренний.