Четвертый кодекс
Шрифт:
Страшное лицо Таш вновь возникло в ее сознании, но как-то нечетко, словно издалека.
– Хорошо, – кивнул священник. – Можете причаститься. А после службы подождите меня там, где мы разговаривали.
И ушел. А Илона осталась среди молящейся толпы. Служба захватила и понесла ее. Это отдаленно напоминало плавание под водой, когда ни одно движение не случайно, когда, для того, чтобы существовать здесь, ты должен встроиться в среду. Но если уж встроился, тебе открываются волшебные красоты.
Она крестилась и кланялась вместе со всеми, и даже подтягивала тропари. И не думала о том, что выглядит смешно и нелепо. Эта язвительно-скептичная
Она заняла очередь к причастию и получила его. Чувства, которые при этом испытала, были многообразны, ярки и незнакомы. Илона решила, что подумает над ними после. А пока ей стало совсем спокойно и тихо.
После литургии вышла в притвор. Отец Федор, одетый поверх подрясника в полушубок, уже ожидал ее.
– Телу во здравие, душе во спасение, - сказал он ей.
Не зная, что ответить, она просто склонила голову.
– Илона Максимовна, - начал священник. – Пожалуйста, выслушайте меня спокойно, хорошо подумайте и решайте.
От такого вступления ей стало тревожно. Это было неприятно – не хотелось покидать благостное чувство защищенности и покоя. Но она кивнула и приготовилась слушать.
– Этот... эта сущность, которая к вам привязалась, она очень сильная, - говорил отец Федор. – Я много лет занимаюсь экзорцизмом, но, поверьте, ни я, ни другой священник, который проводит отчитки, с таким не сталкивался. Вдобавок тут есть вещи, которые я сам до конца не понимаю. Да еще связанные с моей собственной семейной историей. Поэтому я вижу два выхода.
Он на мгновение замолк. Женщина напряженно ожидала.
– Вы могли бы остаться здесь, в монастыре, - он снова замолк, а Илона посмотрела на него изумленно.
– Поймите, - снова заговорил священник, - она от вас не отстанет просто так. Сейчас вы приняли Святые Дары и находитесь в храме Божием, и она до вас не доберется. Но там...
Он кивнул на монастырскую стену, за которой шумел город.
– Как только вы выйдете туда, она объявится – так или иначе. И вам будет трудно противостоять ей. Но можно устроить так, что с этого момента вы больше не выйдете наружу.
– То есть, стану монашкой? – угрюмо спросила Илона.
– Это долгий процесс, но в конце концов да, - кивнул отец Федор.
Удивительно, но Илона Максимовна Линькова-Дельгадо, доктор исторических наук, профессор, несколько минут всерьез обдумывала это предложение. И далеко не сразу отрицательно покачала головой.
– Я так и думал. – заметил священник, – И мне, честно говоря, пока трудно представить вас в апостольнике.
– А другой способ?
– Он гораздо более... опасен, - медленно ответил отец Федор. – И для вас, и для меня. Причем я рискую еще и быть извергнутым из своего сана, поскольку то, что я намерен делать, не слишком ему пристало.
– Что же это?
– Как бы вам это сказать... В общем, бой с бесом лицом к лицу. Как делали это мои предки-шаманы. Но призывая на помощь не иных бесов, а Бога.
Это заинтересовало Илону гораздо больше...
– Как это произойдет? – спросила она.
– Я объясню, - кивнул священник. – Мы с вами прямо сейчас пойдем на Караульную гору, к часовне.
За свою жизнь Илона всего раза два или три была у часовни Параскевы Пятницы, всей стране известной по изображению на рублевых банкнотах. Но, конечно, множество раз видела ее, парящую над городом.
– Когда-то эта гора называлась Кум-Тигей и для местных народов была священной, - продолжил отец Федор. – Считалась хранителем этого места. Она и сейчас для Красноярска – своеобразная «точка сборки», духовной, конечно. Но священной она была задолго до качинцев и енисейских кыргызов, которые жили здесь перед приходом русских. На самом деле там пирамида, сложенная неким очень древним и культурным народом.
– Правда? – вскинула на него взгляд Илона, в которой проснулся ученый скепсис.
Отец Федор пожал плечами.
– Понимаю ваше недоверие, но вы же знаете, что пирамиды есть не только в Египте... или в Мексике. Просто там они лучше видны и более известны...
Это была правда – древние пирамидальные строения разбросаны по всему миру, есть даже под водой.
– И речь не о всей сопке, только ее вершине, где когда-то была построена пирамида, - продолжал священник. – Сейчас на ней стоит часовня.
– И что же? – Илона по-прежнему не понимала, как все это относится к ней.
– Я же вам сказал – это было... да и сейчас есть место силы. Точка, где наш мир соприкасается с иными мирами. Перекресток между ними. Раньше им полностью владели духи, а шаманы приходили туда общаться с ними. Сейчас там стоит храм Божий. Но ваш демон, несомненно, придет туда за вами. Я буду ему противостоять, и одолею его – с помощью Божией.
– А я?
– Вы должны быть там.
– И чем все это закончится?
– Кто знает, - снова пожал плечами батюшка. – Я надеюсь, бес навсегда уйдет в свои области и больше не будет преследовать вас. Но…
– Что? – в ней снова вовсю бушевала тревога.
– Я... – начал священник, - я пытаюсь смотреть на вас духовным зрением – как на всякого, кто приходит ко мне, чтобы избавиться от внутренних врагов. Но вы... очень сильно отличаетесь от всех них.
– Чем же?
– Я вижу вашу душу раздробленной... на много-много кусочков. Они тянутся друг к другу, но разбросаны по многим мирам. Может быть, то, что я хочу сделать, поможет вам собрать эти кусочки в единую личность, обрести цельность и... истинный мир.
– Я не понимаю, - прошептала Илона словно самой себе. – Но я пойду.
– Тогда откладывать не стоит.
– Подождите, - остановила она батюшку. – А как же Женя?.. Что значит этот скелет, кодекс и... вообще все?
– Мне кажется, то, что я говорил сейчас про вас, касается и его... – ответил отец Федор. – Он в руке Божией. Как и все мы.
Когда они вдвоем вышли из монастырской калитки, перед ними стояла Таш.
На мгновение Илону окатила волна жути – как в детстве, когда мама читала ей страшную сказку. Образ Таш вполне соответствовал этому ощущению. Она была невероятно красива, невероятно страшна и просто невероятна – то ли Снежная королева, то ли Белая колдунья. Высокая, как сосна, сияла под январским солнцем, словно покрытая изморозью ель. Полупрозрачная, но не призрачная – было очевидно, что она вполне присутствует в этом мире и может действовать в нем. Неподвижно возвышалась эта фигура, напоминающая шедевральную древнюю статую. Но сверкающие глаза на совершенно белом лице и змеиная улыбка на кровавых губах свидетельствовали, что монстр этот жив какой-то извращенной жизнью и очень опасен.