Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем
Шрифт:
Вдруг у распахнутой калитки залился лаем щенок. Ай, молодца! Премию заработал. Сторож стремился выглядеть злобным цербером, но пока получалось плохо. Держась поодаль, он опасался силы врага. Но это пока. Ничего, дай срок...
Наталья Николаевна, с опаской поглядывая в сторону звоночка, шустрым колобком приблизилась. Вообще-то мы ждали девочек на репетицию, а вот музыкального педагога никто не звал.
– Ишь ты, заборы понастроили, собак завели...
– пробормотала она нервно.
– Кулацкие замашки.
– Добрый день, Наталья
Музыкальный педагог кивнула, как отмахнулась. И, минуя лирическое вступление, сладким голосом доброй мачехи вопросила:
– Антон, скажи мне, что у вас с Аней происходит?
– А что у нас происходит?
– струхнул парень. Не сам вопрос, а прокурорский тон наезда моментально выбил его из колеи.
– Ничего особенного не происходит, Наталья Николаевна!
– Ты мне здесь не крути, Тоша, - категорично возразила она, зорким соколом вглядываясь в глаза.
– Я же вижу!
Не женский взгляд, а острое сверло в мозг, ей богу... Осталось только дождаться пощечины с криком: «Молчать! Вопросы здесь задаю я!».
– Хм...
– нахмурился Антон.
– Что?
И уже мне, по внутренней связи, задал панический вопрос:
– А что, еще будут пощечины? Да мы только целовались один раз! И то черти когда. Деревья тогда были зелеными...
– Ага, - согласился я.
– Помнится, сахар был слаще, а девки толще.
Настроение парня падало, и тыльной стороной ладони он потрогал малозаметный, уходящий под волосы шрам на лбу. Этот жест у него стал проявляться в минуты волнения. Вера шрам практически свела, только вот привычка трогать лоб у Антона осталась. Подобная отметина у меня тоже имелась, но я думать о ней забыл. Если все проблемы от женщин, то пусть женщины остаются. А проблемы мы переживем.
– Анька постоянно бегает к тебе... И даже не скрывает этого, - Наталья Николаевна рубила слова, будто гвозди забивала.
– И больше никуда не ходит. И ни с кем не встречается. Чего не ясно? Зачем она вокруг тебя вьется, не хочешь мне рассказать?
– Конечно, ходит. Мы репетируем, - промямлил Антон. Парень трепыхался, словно бабочка на иголке энтомолога.
– Мы, это, музыкой занимаемся.
– Занимаются они...
– с сарказмом и болью выдохнула грозная мамаша.
– Знаю я, чем вы тут занимаетесь!
– Наталья Николаевна, да вы чего?
– начал прозревать Антон.
– У меня Верочка есть!
Здесь Антон не лукавил, последнее время Вера выступала личным психотерапевтом. Крепко ударенный по голове, он иногда вел себя заторможено. Поэтому Вера его одевала, кормила, и спала с ним в полном смысле этого слова. Даже макияж ему наводила - седой висок слева подкрашивала лично, каждое утро. Но это их внутреннее дело, Наталье Николаевне лишняя информация ни к чему.
– Это понятно, Верка влюбленная дурочка, - отмахнулась она.
– Алена Козловская, еще одна жертва, с тебя глаз не сводит... Но зачем тебе третья дура?
Неожиданный вопрос поставил Антона в глухой
– Наталья Николаевна, я смущен. Как говорится, никогда такого не было, и вот опять... Конечно, опыт познания жизни должен включать в себя и влюбленность. Как известно, это форма психического заболевания, характерная для двоих инфицированных. Анечка замечательная девушка во всех смыслах, добрая, симпатичная. С ней весело и интересно. Но у нас связь исключительно творческая.
– Да? Ага, - с глубоким сарказмом фыркнула она.
– Именно, не более того. В жизни всегда есть место подвигу, но не до такой же степени, Наталья Николаевна! В вас бурлят эмоции, это понятно. Однако посмотрите вокруг трезвым взглядом: я поступаю в институт, занимаюсь весь день. Кроме того, Верочка постоянно рядом. Другие девушки в дом заглядывают, одна Женька Иволгина чего стоит - с утра до вечера на барабанах гремит. Даже если бы захотел, когда мне охмурять Аню? А ночью она дома спит.
Щенок подошел ближе и, явно прислушиваясь к разговору, переводил внимательный взгляд с одного лица на другое.
– Спит...
– растерянно подтвердила Наталья Николаевна.
– Вот что более всего подозрительно. А почему она на тебя так смотрит?
– Как?
– Как влюбленная дура!
– Наверно, потому, что я умный, - пришлось сказать чистую правду, - очень способный и талантливый. Короче говоря, харизматичный.
– Хм...
– пребывая в сомнениях, она пожевала губами.
– Но тогда кто? Девка на крыльях летает, цветет и пахнет. В доме полный порядок, чистота кругом, свежий борщ в холодильнике. Кефир и ряженка в дверце торчит, новый хлеб на столе каждый день... Никогда такого не бывало, это нереально!
– Вас удивляет чистота и ряженка?
– вкрадчиво поинтересовался я.
– Нет!
– она отмахнулась, а потом поправила себя: - В смысле, да! Не сбивай меня!
Что ж, раз приказано не спорить, я оглянулся на кухню. Прислушиваясь к разговору, Вера давно грела одно ухо. И один глаз, конечно. Жестом завзятого гуляки я махнул рукой. Лихо управляясь с костылем, Вера подскочила:
– Да?
– подхалимский вид официантки говорил о готовности исполнить любую прихоть.
– Пива!
– выдал я безошибочное решение.
Тут же на столе образовалась запотевшая бутылка, хрустальные стаканы и тарелка с разделанной таранкой. Разглядев наклейку, Наталья Николаевна буквально обомлела:
– «Рижское оригинальное» рижского завода? Господи, это такая редкость, мой любимый сорт...
– отхлебнув нектара, Наталья Николаевна закатила глаза. Но после паузы мысль завершила: - Любая женщина, как вот это пиво, по-особенному пахнет, ясно тебе? Это за километр видно, а уж матери и подавно.