Четвертый Рейх
Шрифт:
— Мы тоже готовы. — Лицо немца «похолодело».
— Тогда пойдемте… — Игорь сделал хозяйский приглашающий жест к выходу из камеры, окончательно дезориентируя офицера.
Впрочем, тот быстро пришел в себя, когда вывел космонавтов в длинную анфиладу комнат, где у каждой двери стояло по часовому. Охрана взяла команду Богданова в коробочку и, четко печатая шаг, повела куда-то.
Отделка комнат, через которые они проходили, не радовала разнообразием. Более всего это напоминало фамильную картинную галерею. Неизвестные рыцари в готическом доспехе, поражающие дракона фигуры,
На картине была изображена не Глизе 581 — g, а ее ближайшая соседка, та планета, на которой «Дальний-17» уже побывал. Глизе 581-с.
— Узнаете, Баркер?
— А как же, — кивнул Кларк. — И точка приземления та же. Один в один.
— Она… — подал голос офицер, — непригодна для жизни. Это Вольф 562-2.
— Вольф?
— Да, планета по каталогу Макса Вольфа. Немецкий астроном, он составил свой каталог звезд… Его портрет вы могли видеть в одной из комнат.
Богданов неопределенно хмыкнул.
— Вы пользуетесь каталогом Вольфа?
— Э-э-э… — Впервые офицер действительно занервничал, видимо у него был четкий приказ не давать пришельцам никакой лишней информации, но какая информация лишняя — не уточнили. — Вы сможете это обсудить на официальной встрече. Пойдемте дальше, прошу вас.
Заострять Игорь не стал, и они снова двинулись вперед, под печатный шаг конвоиров.
Вскоре они вышли в приемную. Тут, помимо картин и портретов, был огромный, резной с позолотой стол, на котором лежали бумаги, а в специальном стаканчике торчали карандаши. За столом сидел худощавый мужчина, о котором трудно было сказать что-либо определенное. Форма сидела на нем плотно, но без особого лоска, понятного только людям военным. Лицо было не запоминающееся, серое.
Секретарь.
Шедший с космонавтами офицер щелкнул каблуками и подал секретарю какие-то бумаги. Тот стрельнул по ним взглядом, не глядя открыл ящик стола и спрятал их.
— Прошу вас, фюрер ждет вас!
Секретарь подошел к последней в этой анфиладе двери и распахнул ее.
— Прошу-прошу, проходите.
Богданов шагнул первым, чувствуя неожиданное беспокойство. Все это нисколько не походило на официальный прием, на контакт цивилизаций… По крайней мере, в представлении Игоря, все должно было проходить несколько иначе. А тут — секретарь, приемная, которая по случайности оказалась в музейной галерее. Ерунда какая-то.
Это был кабинет.
Только большой, очень большой. Игорь в свои годы повидал разные официальные помещения. Как капитан корабля бывал и на приемах в самых высоких кругах. Но такого варварского отношения к полезной площади не видел ни разу. Огромные атланты, высеченные из незнакомого Богданову синеватого камня, подпирали потолок, в этих статуях не было ничего от тех античных статуй, что в герметичных капсулах с инертным газом, хранились
Большую часть кабинета занимал стол. Такой же значительный, как и все вокруг, в форме стрелы. Всякий человек, казался маленьким, в этом невероятном помещении, со стен которого смотрели не портреты, а… фотографии. Черно-белые, огромного размера. Лица тех, кто был изображен на фотографиях, показались Игорю смутно знакомыми.
В кабинете было тихо.
Экипаж молчал, удивленный увиденным.
— Добро пожаловать! — раздалось неожиданно громко.
Из-за стола поднялся человек, которого Игорь сначала не заметил.
Мужчина был одет в обычный серый костюм-тройку, очень аккуратный, но чуточку старомодный.
— Добро пожаловать! — повторил он, подходя к космонавтам.
Игорь кивнул.
— Добрый день. Мы… — Богданов почувствовал, что фраза прозвучит фальшиво, но решил все же закончить: — Мы пришли с миром.
Человек улыбнулся и протянул руку.
— Дитрих Мюллер.
— Игорь Богданов. Я — капитан корабля, а это мой экипаж. Кларк Баркер, Кадзусе и Мацуме Томидзава.
— Близнецы?
— Нет, просто похожи, — ответил Кадзусе.
— Прекрасно.
Дитрих снова широко улыбнулся. Он был не молод, но и не стар. Хотя точно определить его возраст Игорь бы не взялся. Жизнь на другой планете могла старить людей совсем иначе, нежели на Земле. Он был несколько более коренаст, чем кто-либо из землян, и поэтому Богданов решил, что господин Мюллер уроженец этой планеты. Сила тяжести должна была сказываться на костяке местных жителей. Еще у Дитриха был цепкий взгляд и крепкий, мужественный подбородок. С такой внешностью Мюллер, наверное, очень нравился женщинам.
Интересно то, что у Кларка Баркера этот подбородок вызвал совсем другие чувства. Во всяком случае, взгляд у американца был таким, будто ему страшно захотелось приложиться к этому подбородку кулаком.
— Я фюрер немецкого народа живущего здесь, в Четвертом Рейхе. Рад вас приветствовать на нашей планете.
— Четвертый Рейх это город? Страна? — поинтересовался Богданов.
— Это наш мир, — улыбнулся фюрер и широким жестом указал на стол. — Прошу, садитесь. У вас множество вопросов, у меня тоже. Так что мы можем побеседовать. Вы ведь русский?
Игорь отодвинул стул, сел. Дитрих Мюллер сел напротив, оставив свое официальное кресло пустым.
— Да, — ответил Богданов. — А почему вас это интересует?
При этих словах Баркер чуть заметно вздохнул.
— Просто любопытство. У вас очень чистое лицо. Я изучал антропологию. Но фактического материала у нас очень мало.
Игорь не понял сказанного, но виду не подал.
— Прежде чем мы начнем разговор, я хотел бы поинтересоваться, почему нас содержат раздельно, в камерах?