Четвертый вектор триады
Шрифт:
Слог 18
НЕЧАЯННАЯ СВЯЗЬ
Лэйм
Северное Чернолесье
Полдень
Bay появился перед Виолой, как всегда, неожиданно.
— Ты знаешь, что назначен новый главнокомандующий королевских войск? — спросил он, озадаченно морща серый лоб. — Это наш старый знакомый, барон Ле Кампф. У него очень много солдат. И кроме того, с юга идет отряд боевых ящеров. Bay сказал, что Черные Рыцари тоже идут. Их несколько сотен и с ними Темная Магия.
— Ты
— Вчера я был у него, и он отказался уйти со мной. — Морда Bay сморщилась от гримасы недоумения. — Ты человек, и к тому же его сестра. Скажи, почему он идет в ловушку, зная о ней? Ни один серк не поступил бы так.
— А что бы вы сделали? Ну если бы, конечно, не умели уходить мгновенно? — Виола с надеждой смотрела на мудрого волка, уже неоднократно выручавшего Олега в опасных и трудных ситуациях.
Bay облизнул нос розовым языком.
— Мы просто разошлись бы. И собрались бы снова в неизвестном для врага месте.
— Ты сказал ему об этом?
— Конечно. Но он ответил, что они почему-то так не могут. Я не понял почему! — В голосе Bay слышались тоскливые воющие нотки.
Виола знала почему.
Она знала, что любой боеспособный отряд теряет свою боеспособность именно в результате побед. Он неизбежно становится центром сбора всех недовольных. А среди недовольных редко встречаются честные люди.
Рабы бегут от господ не столько биться за свободу, сколько безнаказанно грабить барские усадьбы и купеческие лавки, хоть ненадолго ощутить себя хозяином своей, а что еще важнее, чужой жизни.
«Есть будем на серебре, пить из золотых кубков! А господские девки будут стелить нам парчовые простыни…» — так сказал бывший пастух Грымза, приоткрыв слюнявый рот и зажмурив маленькие глазки, подернутые сладкой поволокой.
А Олег встал, опрокинул стул и вышел, чем поверг присутствующих в недоумение. Да и что было неправильного в словах Грымзы? Действительно, есть, пить, Услаждать тело — что еще нужно человеку? Кабы еще чего, так благородные уж наверное этим бы занимались. А так нет. Ничего они больше не делают. Ну, там в церкву сходят, да и то между вином и бабой. Что мы, благородных не видели? А Оле-лучник, он, конечно, стрелок наипервейший, и на мечах ему равных нет, но блажной какой-то…
Виола так ясно увидела эту сцену, судя по всему произошедшую несколько дней назад, что даже немного испугалась своей новой способности.
— Наверное, Олег сейчас вспоминает этот разговор, а я услышала его мысли, — догадалась она. — Но тогда и он может услышать меня, как ты думаешь, Bay?
— По-моему, он слишком далеко. Я, например, не могу мысленно разговаривать с тем, кого не вижу.
Виола попыталась вызвать в памяти образ брата. Сначала она почувствовала его спокойное ровное дыхание, размеренный стук сердца. Затем из пелены пространства проступило его лицо. Олег, видимо, лежал на ложе из свежего сена и задумчиво покусывал травинку. Длинные ресницы отбрасывали стрельчатые тени на его щеки, покрытые легким румянцем.
Бабушка говорила, что он очень похож на своего отца, Олендила — эльфа из Лучезарной Долины. У них с матерью была неземная любовь!
Долгое время Виола считала, что Олендил
Прижатая к стенке бабушка призналась, что Олендил не мог быть отцом девочки. В день своей смерти он вернулся из долгого путешествия и, еле успев войти в дом, угодил в западню.
А его жена стала добычей победителей…
Виола неожиданно поняла, что снова не видит Олега. Она попыталась разогнать серый туман и вдруг вскрикнула: на плече брата спала девушка. Темные волосы широко разметались по изголовью. Влажные завитки прилипли ко лбу. На лице ее лучилась счастливая и немного усталая улыбка.
«Она только что заснула, — пронеслась мысль. — Теперь понятно, почему он так долго не появлялся дома!»
Виола поспешно «отключилась» и встретилась глазами со всепонимающим, мудрым взглядом Bay.
В глазах серка стыла тоска неизбежности…
Надмирье
Внешнее Санитарное Кольцо
Час Звучания Скрипок
— Вот видишь, им там совсем плохо. Во всяком случае, Виоле с Ксаной. Да и Олегу с Алексом не лучше.
— Тоска. Безысходность какая-то. Слушай, пожалуй, пора вниз!
— Согласен. Я думаю, Учитель знал, что мы не выдержим. Ждал только когда. А еще я думаю, что он знает о событиях внизу гораздо больше нашего. И, провожая нас, обязательно расскажет о том, что нам может помочь.
— Но умолчит о том, что нам помочь не сможет.
— Тебя это обижает?
— Нет. Но всегда хочется знать все.
— Это отголосок людской гордыни, видимо оставшийся от прошлых воплощений. Вся информация лишь у Создателя. Ну как, скажи, первоклассник может знать квантовую психодинамику? Даже если он этого захочет до судорог в нижних чакрах?
— Помню, кто-то в Теллусе об этом сказал: «Каждый сверчок знай свой шесток!»
— Ты не совсем прав. В этой поговорке имеется в виду не столько естественное, сколько искусственное расслоение сообщества смертных. Из этого же ряда Фраза «Кесарю — кесарево, быку — быково». Мысль эта хорошо звучит только в одном случае, если произносит ее бык, с восторгом ощущающий свою силу, свое здоровье и свою красоту и сравнивающий их с горой проблем и забот больного, измученного властью кесаря. Я хочу сказать, что нет ничего унизительного для рыбы в том, что она не умеет парить в облаках, а для кузнеца в том, что лицо у него вечно в копоти. «Все пути равноуважаемы».
— Ты упражняешься?
— Да. Я отрабатываю убедительность доводов. Объяснить что-то человеку, в душе которого заперта восьмерка субличностей, — почти безнадежное дело. Все, что ты говоришь, он видит в превратном свете.
— Я потрясен. Пойду полежу в кустах один…
— Нет уж! На травке валяться будем вместе!
— Когда, Ви?
— Можем отправляться прямо сейчас. Тела в порядке. Оружие и одежда в тайнике. Тебя что-то держит здесь?
— Только ты.
— Ну я-то отправляюсь с тобой, любимый!