Четвертый жених

Уилсон Лианна

— Не знаю. Думаю, когда мы приземлимся, я найду отель.

— Я имел в виду другое. Ты намерена возвращаться в Локетт? Или поедешь еще куда-нибудь?

— Может быть.

— Может быть что?

— Может быть, я останусь в Нью-Йорке. А может, и нет. — Энни глубоко вдохнула прохладный кондиционированный воздух. — Я всегда хотела изменить свою жизнь. Я уволилась с работы, намереваясь найти работу в Далласе, когда мы с Гриффином поселимся там. Таким образом, в настоящий момент я свободна как ветер и могу делать все, что заблагорассудится.

Энни

лукавила. Она была настроена отнюдь не так оптимистично и легкомысленно. Страх перед неизвестным будущим стискивал ее грудь.

— Ты думаешь, в Локетте тебя не возьмут на прежнее место работы?

— Взяли бы, если бы я захотела. — В этот момент Энни остро, как никогда, почувствовала, что не хочет возвращаться домой. — Но я не хочу. Я не знаю, как это объяснить… Я хочу увидеть что-то новое, познать жизнь, встретить новых людей… — Она поежилась, не в силах скрыть свою неуверенность перед будущим. — Поэтому я пока поживу в Нью-Йорке, а потом видно будет. — Она потерла лоб, чувствуя приближение головной боли. — Разве я должна решить вопрос о своем будущем немедленно?

— Нет, конечно. — Голос Гранта был теплым и глубоким, и Энни почувствовала, что может утонуть в нем, как в омуте. — Я ни к чему тебя не принуждаю.

— Вот и отлично. Похоже, сам ты привык планировать свою жизнь от и до. Спорю, ты даже записываешь в ежедневник, в какой день постирать носки.

— Когда забрать их из прачечной, — со смехом поправил Грант.

Энни засмеялась в ответ и снова подумала, как же отличаются их жизни. От этой мысли улыбка сошла с ее лица, и она прислонилась лбом к прохладному стеклу иллюминатора, чтобы скрыть замешательство. Собственное будущее виделось ей как в тумане, с неясными проблесками где-то далеко впереди.

— Передо мной целый непознанный мир. Я хочу все увидеть и все испытать. — Но только не сегодня. Сейчас ей хочется забыться и… уснуть.

— Не думаю, что тебе следует испытать все, что может предложить Нью-Йорк.

Она повернулась и натолкнулась на смеющийся взгляд Гранта. Энни казалось, что он знает и понимает ее лучше ее самой. Он заставлял ее улыбаться даже тогда, когда она была уверена, что улыбаться нечему.

— Наверное, ты прав. Просто все дело в том, что я не готова вернуться домой. Во всяком случае, пока. — Она позволила своему страху вырваться наружу. — Ты думаешь, что Нью-Йорк не примет меня, провинциальную простушку?

— Почему? Ты далеко не первая провинциалка, решившая его покорить. Если кому-то удалось, то почему не удастся тебе?

— Ты так думаешь?

— Конечно. Если ты решишь остаться, то скоро привыкнешь, просто потребуется некоторое время.

Энни кивнула, думая, представляя, предвкушая, каково это — жить в Нью-Йорке, называться ньюйоркцем, быть одним из миллионов, а не героиней еженедельной колонки сплетен в газете Локетта. Она словно раздвоилась: одна половинка Энни чувствовала себя на седьмом небе от счастья, другая — боялась будущего одиночества.

— Привыкну к чему?

— К

шуму — сирены и гудки могут завывать всю ночь. К толпам народа и отсутствию больших пространств. К тому, что здесь преобладают законы джунглей. — (Энни вопросительно подняла брови.) — Тебе лучше не знать этого. Поверь только, что с привольной жизнью оленей и антилоп у тебя в Техасе это не имеет ничего общего.

— У нас нет антилоп, во всяком случае в Локетте. Зато в избытке броненосцев и гремучих змей.

В который раз за этот странный день Грант от души рассмеялся.

— К чему еще мне предстоит привыкнуть?

— К чертовски холодной зиме и жаркому лету. Жару усугубляют небоскребы из стекла и бетона.

— Меня не испугать жарой, ведь я из Техаса.

— Я не стараюсь испугать тебя. — Грант коснулся ее руки, и волна сладкой дрожи прокатилась по телу Энни. — Но здешняя жизнь действительно совсем не похожа на ту, которую ты вела в Локетте.

И слава богу, подумала Энни. Сейчас ее больше беспокоило то, что от самого невинного прикосновения Гранта к ее руке температура у нее повысилась на десять градусов.

— Если решишь снять квартиру, смотри, чтобы в ней обязательно был кондиционер.

— Кондиционер? Хорошо, я запомню.

Она не могла не признать, что близость Гранта возбуждала ее, заставляла нервничать и трепетать. Энни охватило чувство необъяснимой тревоги. Ее больше не должны привлекать мужчины, и особенно — этот. Ведь ее только что бросил его брат, а кроме того, Грант — ярый противник брака.

Это самое меньшее, что он мог сделать, убеждал себя Грант, загружая тяжелые чемоданы Энни в багажник такси. Его окружала привычная какофония Нью-Йорка, воздух был пропитан выхлопными газами. Но в то же время в атмосфере города вибрировала какая-то особая энергия, заставляющая ускорять шаг и обостряющая реакцию.

Грант почувствовал, как уходят медлительность и расслабленность, в которые его повергло короткое пребывание в Техасе. Может быть, именно из-за них Энни удалось втянуть его в брачную авантюру? Что ж, теперь он снова в привычной обстановке, а значит, пришло время распрощаться с Энни. Грант стал перебирать в памяти дела, которые он должен сделать в офисе в понедельник. Но прежде он должен поселить Энни. В гостинице. Одну.

Спустя несколько минут такси влилось в поток машин, направляющихся в город. Грант сидел рядом с Энни, которая завела беседу с таксистом.

— Вы давно живете в Нью-Йорке? — Южный акцент в ее голосе мигом выдавал провинциалку. А это было чревато неприятностями.

Водитель обернулся, отвлекшись от дороги, и посмотрел на нее как на сумасшедшую — в Нью-Йорке никто не разговаривает с таксистами. Но улыбка Энни обезоружила его, и он ответил:

— Три года. — Его латиноамериканский акцент был очевиден, но, как ни странно, он придавал голосу мужчины теплоту.

— И вам нравится?

— Наверное. Я как-то не думал об этом.