Четыре единицы
Шрифт:
Ей проводили экскурсии по местным достопримечательностям, вечером она пила кофе со сдобными булками в уютной кофейне напротив отеля. Все было тихо и мирно. Только девочка-секретарь, выделенная ей министерством в качестве личного помощника, каждый день пропадала на очередном брифинге, лэнче, собрании и инструктаже. Людей, собранных на заседание комиссии, было немало: 12 делегатов-врачей со всей их свитой, несколько десятков юристов, журналисты, сотрудники ВОЗ и пары международных организаций. Мероприятие выходило вполне масштабным.
Пока это не особо ее касалось, девочка-секретарь Алиса со всем справлялась, каждый
Паша выходил по видеосвязи вечером, рассказывал о ремонте, сетовал на плохое настроение Машки, вместе болтали с девочками.
Прошло дня три, когда позвонила Машка.
– Ну привет! Как там международная арена?
– Стоит, меня пока это не касается. Гуляю, ем, пью, сплю, сколько пожелаю. У меня тут курорт.
– Это здорово, – Машка понизила голос. – А как там… ну ты понимаешь. Сакура наша как?
– Маш, ты в своем уме? Я тут делом занимаюсь вообще-то, работаю.
– Да-да, зачтено. Но ты же мне расскажешь все самое интересное? Я кстати глянула в поисковике. Это твое дело, естественно, и я помню всю ту историю, но хорош он, гаденыш, даже сейчас.
– Так, Мария Артуровна, еще вопросы есть? Адекватные, желательно.
– Ну ты и нудная! – Машка отключилась.
А в мессенджере с точностью курантов каждый день стала присылать фото сакуры разных художников и фотографов.
Глава 4
Первый день заседания был торжественный донельзя. Утром какой-то представитель делегации осмотрел ее с придирчивостью и скептизицмом. Видно, не найдя к чему придраться, удовлетворенно кивнул и провел в представительский мерседес. Сам сел на переднее сидение, на заднем к Анне присоединилась Алиса.
– Алис, это кто вообще такой?
– Мистер Эллисон? Это наш куратор тут – отвечает за охрану, передвижения, выполнение расписания. За расписание отвечаю я. Ну то, что мне выдали на брифинге, мы соблюдать будем, не переживайте.
– Мистер Эллисон? Он по-русски говорит?
– Да-да, конечно. Он русский, фамилия досталась от отца-бельгийца. Серьезный человек, – Алиса зашептала. – Я вам все покажу там в здании, куда можно ходить, куда нет.
– Там будут места, куда нельзя ходить?
– Ну конечно! Это же здание Международного суда!
– Ах, ну если Международного, то конечно, – Анна подумала, что надо было больше времени уделять инструктажу от Алисы, но теперь-то что переживать. Девочка, видно, хорошо подкована в коверных и подковерных играх.
Тем временем их пятиминутная поездка подошла к завершению. Они вышли у двухэтажного здания с колоннами, окруженного большой площадью. Здание походило на классический театр или собор: с множеством маленьких балкончиков, мраморными статуями на фасаде и фонтанами у подножия. Окна выходили на белоснежную каменную площадь, окаймленную зелеными кустарниками так,
Под двумя статуями грифонов над входом делегации встречали сотрудники с пропусками и уводили вглубь чернеющего входа.
Алиса поздоровалась с ними на бельгийском, Анна кивнула головой, мистер Эллисон молча замкнул их процессию.
Следуя по широким коридорам, покрытым ковролином, обеспечивающим полную бесшумность передвижения, Анна думала о том, кого встретит на самом заседании.
Компания планировалась славная: помимо Мэривезера, Анна ожидала встречи со своим давним знакомым – Кэнсаку Макимурой – представителем Японии на этом заседании. Кэнсаку, для друзей Кэн, был выдающимся хирургом-онкологом, специализировавшимся на гинекологических операциях в Токийском центральном госпитале. После исключения возможности естественного зачатия работы у Кэна прибавилось. Они были давними друзьями, оба хорошо разбирались в русской литературе и были преданными фанатами Харуки Мураками.
Анне было нетерпеливо шагать по бесшумным коридорам, ведь в зале заседания соберется их компания – она, Хуан Мэривезер и Кэн. Все с похожим чувством юмора, одинаковыми предпочтениями в еде (они ели всегда что-то японское), выпивке (все пили виски), взглядами на жизнь (хоть и срывали голоса при каждой встрече от попыток перекричать друг друга), а самое главное – общими мыслями о сложившейся ситуации. Ведь они знали о проблемах еще двенадцать лет назад. Тогда, молодые, напористые, уже известные врачи, они четко представляли, куда катится человечество, и пытались найти способ предотвратить катастрофу.
Тогда, двенадцать лет назад, они все, чаще или реже, жили в Сеуле. Она вспомнила свою кухню под белыми софитами на юге столицы, ощутила в носу запах соуса, который всегда для них троих готовил Джун…
В секунду она задохнулась и резко остановилась.
– Что с вами? Вам плохо? – Алиса обеспокоенно заглядывала ей в глаза.
– Нет-нет, я просто задумалась. Все в порядке, пойдем.
«Тааак, дорогая, прием! Собираем волю в кулак и передвигаем ноги в заданную сторону. Раз-два, раз-два».
Зафиксировать внимание на простом акте шагания оказалось спасением, мысли перенеслись вперед, к раскрытой деревянной двери, куда, по-видимому, им предстояло зайти. Жаль, шаги были беззвучными, это бы помогло выветрить запах соуса, застрявшего в носу.
Из полуосвещенного коридора они прошли в ярко-белый зал заседания. Большое помещение человек на триста, высокие потолки, в центре – кафедра, совсем как в любом университете, с теснившейся рядом вереницей столов и стульев, напротив зал с красными бархатными стульями. Частокол спинок заканчивался лесом камер у самой стены, между которыми то и дело сновали люди с какой-то мелкой аппаратурой в руках. Почти все уже было занято, в зале стоял гул. Только с одной стороны от кафедры виднелись полупустые стулья, окруженные почтенным кольцом отсутствия людей. Двенадцать серых кресел. Туда и направилась Алиса, Анна не отставала.