Четыре минус три
Шрифт:
Я настоятельно нуждалась в помощи. В общении, контактах, внимании. Если не сейчас, то позже — наверняка. Ничего меня, потерявшую все, не могло напугать и озаботить, кроме страха немоты. Страха, что друзья начнут избегать меня из-за того, что не будут знать, как со мной общаться. Что кто-то от неловкости или смущения будет при виде меня переходить на другую сторону улицы. Что я превращусь в аутсайдера в тот момент, когда ощущение себя частью сообщества для меня всего важнее. Именно по этой причине я решила записывать свои мысли. И их рассылать. Всем, всем, всем.
Ничего меня, потерявшую
Я встаю из-за компьютера. Выпрямляюсь. Тянусь. Смотрю при этом в окно. Оказывается, уже вечер. Меня наполняет глубокая умиротворенность. Почти как после рождения моих детей.
Я все сказала.
Жизнь может продолжаться. Я могу продолжаться. Могу продолжать. И должна.
Дни безвременья
Куда я шла?
Сначала отправилась туда, где чувствовала себя безопаснее всего: в постель. Я сжалась в комок под пуховым одеялом, пытаясь заснуть между «крышечками» Фини и любимым плюшевым псом, принадлежавшим Тимо.
Я считала великим подарком себе то, что я могу спать глубоко и крепко. Мое тело нуждалось в отдыхе и покое и получало их, слава Богу. Сон избавлял от размышлений. Мой сон был насыщен сновидениями, в которых мои дети играли и смеялись. Мне снился и Хели прежних, счастливых лет.
Время от времени я получала во сне четко сформулированные директивы. Эти директивы были явно важнее, чем моя способность понимать их сокровенный смысл.
«Будь стойкой», — велел мне Хели однажды утром. Перед тем, как проснуться, я видела его лицо с широкой улыбкой придвинутым к моему.
«Мне разрешили к тебе вернуться, если ты этого пожелаешь», — вещала Фини в другом сне, в котором фигурировали также пчелиные соты и лучи божественного света.
Просыпаться было тяжело. Мои сны устраивали меня гораздо больше, чем реальность, поджидающая меня на пороге спальни. Часто, уже проснувшись, я подолгу не открывала глаз, пытаясь еще раз отчалить в безопасный и уютный мир своих снов. И когда мне этого не удавалось, я все равно оставалась лежать. Я должна была быть во всеоружии, прежде чем выбираться из постели, должна была собраться с силами для того, чтобы протянуть до послеобеденного сна.
Иногда я помогала себе тем, что читала понемножку. Книгу, лежащую на тумбочке у кровати, мне подарила одна клоунесса в больнице после прощания с Тимо. Она называлась: «Ни одна душа не потеряется» [7] . Эта книга, с ее четко сформулированными, радостными посланиями, была моей лоцией и наперсницей.
7
Jacoby, Bernard «KEINE SEELE GEHT VERLOREN: Hilfe und Hoffungen bei ploezlichen Todesfaellen und Suizid», Herbig, Munchen.
Разумеется, смерть — никакой не конец. Все продолжается и после смерти. Нет сомнения в том, что там,
Я нуждалась в поддержке извне — снова и снова, каждый день. То, что я переживала, что предчувствовала и о чем догадывалась, выглядело таким хрупким. Каждая прочитанная мною страница — о переживаниях смерти близких, о смертях в результате насчастного случая и о совпадениях, граничащих с чудом; о знаках, подаваемых мертвыми, и контактах с ними — укрепляла мой дух. Я училась доверять своим чувствам и убеждала себя в том, что в своих представлениях я не одинока. Чем больше я узнавала о том, что пережили и открыли для себя другие, тем больше я убеждалась, что существует жизнь и после смерти.
Мне нравится читать мудрую книгу, лежа в теплой постели. Мое тело защищает одеяло, покой моего духа охраняют знания. И я старалась оставаться в постели как можно дольше.
Выманить меня из постели удавалось только аромату свежесваренного кофе. Чтобы поздороваться с отцом Сабины, который, неизменно насвистывая, следил за процессом приготовления эспрессо и желал мне доброго утра своим самым радостным голосом.
«Смотри, какой солнечный день. Какие у тебя на сегодня планы? Была ли ты в новом кафе на торговой улице?»
Какие у меня планы?
Я должна сначала сама потребовать у себя ответа на этот вопрос. С недавнего времени распорядок моего дня зависит исключительно от меня. Я совершенно отвыкла от этого. И не испытывала уверенности в том, что хочу к подобному привыкать.
Чем больше я узнавала о том, что пережили и открыли для себя другие, тем больше я убеждалась, что существует жизнь и после смерти.
В следующую вслед за Пасхой среду у меня появилась четкая цель. Мне надо выйти из дома. И Сабина уже меня ждет. Чтобы отвезти в «Цветные кнопки» — в детский сад, который мы выбрали для наших сыновей.
26 марта 2008 года
Первый день в детском саду после пасхальных праздников.
Сегодня я соберу всех детей из группы, чтобы после десятидневного перерыва снова ввести их в привычный и проверенный ритм ежедневной жизни, состоящий из игр, музыкальных и спортивных занятий. Примерно в десять обе воспитательницы созовут своих подопечных в спортивный зал на ежедневную беседу и усадят их кружком.
Уж тогда детям наверняка станет очевидным чье-то отсутствие. И тогда малыши и ребятишки побольше, необузданные и тихони, храбрецы и трусы, узнают о том, что их друг Тимо не пережил пасхальных каникул. И что никогда, никогда к ним не вернется.
«Цветные кнопки». Детский сад Тимо. Я любила царящую там семейную атмосферу. Свободную и доверительную культуру общения между детьми и воспитателями, воспитателями и родителями. Ту сердечную готовность разрешить проблему. Как часто Нелли, воспитательница, успокаивала меня, когда я переживала, считая себя плохой матерью. Как часто она помогала мне увидеть мир глазами моего ребенка. Как часто ей удавалось, призвав свой опыт, разряжать сложные ситуации.
Ты вовсе не первая, было достаточно и других матерей, у которых с ребенком были те же, что и у тебя, проблемы.