Четыре минус три
Шрифт:
Хели, закроем на это глаза. Ты только посмотри, как я с этим ремнем замечательно выгляжу.
Я должна просверлить дополнительную дырку. И ремень выглядит великолепно. До сих пор я ношу этот ремень. Можно сказать, ежедневно. Но дополнительно просверленной дыркой я с некоторых пор больше не пользуюсь.
Переход
Как себя правильно вести на похоронах? Я никогда этого не знала. И под любым предлогом
Одну историю из своего детства я прекрасно помню. Мне тогда было лет пять. Моя мать пришла в мою комнату, чтобы продемонстрировать мне серо-фиолетовую версию моего в то время самого любимого платья в белую и голубую полоску. Она его неправильно постирала. Мои слезы невозможно было унять. Моя мать, тщетно пытавшаяся меня утешить, в конце концов на меня накричала.
«Когда тетя Пиппи умерла, ты не плакала, а из-за платья устраиваешь настоящий театр!»
Мне стало очень стыдно, и поэтому я расплакалась еще пуще. При этом я уверяла мать, что на самом деле я оплакиваю тетю. Мама, разумеется, не подумала принимать эти слезы за чистую монету.
Как себя правильно вести на похоронах? Я никогда этого не знала. И под любым предлогом избегала появляться. Все плачут, а я могу засмеяться.
А мне запомнилось это неприятное, саднящее ощущение того, что я делаю что-то не так. Очевидно, я пропустила подходящий момент скорбеть о почившей тете. Сам факт не стал меня сильнее расстраивать, но, по крайней мере, я стала чувствовать, что совесть моя теперь чиста. Тетя наверняка на меня рассердилась за то, что я не плакала. При этом я ее очень любила. Несмотря на все усилия, мне просто не удавалось выжать из себя слезы из-за того, что моя тетя стала ангелом.
И как это только удается взрослым?
Я хотела придумать празднику достойное имя.
Прощание?
Нет, только не это! Я ненавижу инсценированные прощания, особенно если речь идет о прощании навсегда.
Я всегда любыми способами старалась избегать любых прощаний. Даже сейчас, в своей ситуации. Мне больше по душе праздновать то, что души продолжают жить и после смерти. Что и после своей смерти Хели и дети продолжают быть связанными с нами. Все, что угодно, только не прощание.
Похороны?
У меня мороз по коже от одной только мысли о том, что останки тех, кого я так люблю, будут покоиться в кромешной тьме, зарытые глубоко в землю. А кладбища? Как могут Хели и дети найти свой последний покой среди абсолютно чужих им людей? В том месте, где они прежде никогда не были? Что они там забыли?
А я? Что для меня этот газонный лоскут? Разве память можно зарыть в землю?
Можно ли прекратить поиски? Есть ли перспектива для меня хоть когда-нибудь найти то, что я ищу? Наверное, все же только в том случае, если
Нет. Всего этого мне не надо. Я желаю, чтобы все то земное, что еще оставалось от Хели, Тимо и Фини, осталось со мной. Их останки. Их пепел. Моя семья принадлежит мне.
Правильное название пришло на ум невзначай. Единственное, которое годится:
Праздник единения душ.
Утро, 27 марта 2008 года
Солнечный день. Достаточно теплый для того, чтобы проглотить эспрессо под открытым небом. В новом кафе в центре Гляйсдорфа.
У меня есть небольшой запас времени. Через десять минут мне следует появиться в похоронном бюро «Эдем», чтобы рассказать о том, какими я вижу похороны. Я расплачиваюсь, сую в рот последний кусок кекса и устремляюсь туда, где меня ждут.
«Вдова». Какое корявое слово. Мои губы отказываются его выговорить. Содрогаясь, я мотаю головой. Тут что-то совсем не то и не так.
Я протягиваю руку, чтобы взяться за ручку двери похоронного бюро. И замираю. Беспокойство охватывает меня. В чем дело? Утром, лежа в постели, перед тем как вставать, я знала наверняка, какой будет траурная церемония: светлой и радостной, с клоунами и громкой музыкой. Незабываемое переживание для моей невидимой, ценящей шутки семьи.
Ради Хели, который и в самой невообразимой ситуации никогда не терял чувство юмора: его собственные похороны, устраивай он их сам себе, были бы, разумеется, самым невообразимым из всего, что можно вообразить.
Это будет праздник для моих детей-ангелов. И их земных друзей.
И это будет мой праздник. Я хочу в своем большом дружеском кругу зарядиться энергией. Слезы будут в любом случае, они пожалуют сами. А вот радость жизни и заразительный смех нуждаются в отдельном приглашении как особо почетные гости.
Но, вступив за стеклянную дверь, я понимаю, что всем моим воздушным замкам суждено лопнуть.
Я нервничаю. Это бюро с выставкой урн мне не подходит. И я тоже не подхожу этому бюро. Я сюда не вписываюсь. Абсолютно. Ни при каких обстоятельствах. Я же еще молода, я же еще… живая.
Мой взгляд падает на три прислоненных к стене гроба. С латунными крестами, траурными лентами и картинками мертвых в качестве украшений.
Смогу ли я донести свою мысль? Никаких гробов. Никакой органной музыки. Никакого траура. Так вообще можно?
Меня поразила молодость сотрудника, который поднялся из-за стола и, продемонстрировав безукоризненность своих манер, предложил мне стул.
Как становятся похоронных дел мастерами? Передается ли профессия по наследству? Или сам выбираешь себе такую специальность?
«Стакан воды?»
«Спасибо, да».
Я передаю через стол папку с документами.
Пока документы изучаются, у меня есть время оглядеться.
Каталог гробов. Извещения о смерти. Погребальные свечи.