Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия

Оболенский Игорь Викторович

— Все произошло случайно. В СССР приехала большая группа американских деятелей театра для того, чтобы познакомиться с советской драматургией. Они ходили по всем театрам. В «Современнике» смотрели «Вишневый сад», а в последний день своего пребывания захотели посмотреть и «Эшелон» Рощина. Я сказала, что они ничего в этом не поймут, это же сугубо русская пьеса о простых русских женщинах. Но американцы пришли. Сели в зале, надели наушники. В антракте я зашла за ними. Они сидят. Я вначале подумала, что они не поняли, что это антракт, стала давать им знаки, что, мол, можно покурить, погулять. Они продолжают сидеть. Вдруг одна из американок с такой силой схватила меня за руку, что я решила, что она хочет в

туалет. А она говорит: «Галина, я приглашаю вас на постановку этого спектакля в Хьюстон». Я громко засмеялась, понимая, что это нереально — в Америку же никто не ездил. А она спросила: «Когда?» Я наобум ответила: «В декабре». Когда после спектакля я снова зашла за ними, у многих были красные от слез глаза. Я говорю им: «Все, это конец, дальше ничего не будет». А переводчица говорит, что гости хотят посмотреть, как работает механизм, двигающий декорации. По дороге на сцену один из американцев задержал меня: «Галина, я приглашаю вас на постановку этого спектакля в Нью-Йорк. Когда?» Я и ему ответила: «В декабре». А потом я получила еще одно приглашение, теперь уже в Миннеаполис. Вот так все и получилось. На следующее утро, прямо перед их отъездом, был прием в ВААПе. Я была туда приглашена «для мебели», принимал гостей начальник. Я чуть опоздала — меня гаишник задержал. Когда вошла, то не поняла, что происходит. А оказалось, что иностранцы уже успели написать письмо министру Демичеву о том, что меня приглашают в Америку. Была суббота, и никого из начальства не было. И когда кто-то из гостей встал и при журналистах сказал, что в восторге от нашего спектакля и что лучшим подтверждением этому будет приглашение русского режиссера Волчек в Хьюстон, все были в шоке. Присутствующему представителю Минкульта стало плохо. Ему же даже посоветоваться было не с кем. А все ждут его ответа. И он встал и сказал: «Министерство культуры принципиальных возражений не имеет». Так я полетела за океан. Пробыла там три месяца.

— Гонорар отдавали?

— Ну а как? Но если до этого нам разрешали 25 процентов, то здесь мне отдавали 50 процентов. Это было невероятно.

— А магнитофон купили?

— За мной же по пятам ходили журналисты и смотрели, что я покупаю. Только мы заходили с переводчицей в дешевый магазин — списки же были, кому что купить надо, — как она мне говорила: «Атас!» И я была вынуждена купить люстру. Представляешь, привезти из Америки люстру. По дури.

Образ лепила.

— А вы понимали, в какой стране живете? Слушали «Голос Америки»?

— Конечно, слушали и все понимали. Но диссидентами не были.

— Вы себя сегодня уютно чувствуете?

— Да я и в том времени, и в этом привыкла к борьбе. Только раньше боролась с одними и за одно, а теперь — с другими и за другое. Наверное, все время, сколько мне суждено прожить, во мне будет существовать борьба. Для меня это естественное состояние.

— Но жизнь удалась?

— В чем-то да, в чем-то нет. Мне хочется думать, что удалась. И я себя считаю счастливым человеком. Не думаю, что это везение. Все радости я получаю через большие испытания. Но я не хочу себе другой судьбы…

Ее формула

Актриса Софи Лорен

Это была нечаянная радость: взять интервью у самой Софи Лорен я даже не мечтал. Но все случилось. В августе 1997 года, когда великая актриса на несколько дней приехала в Москву. Она была гостьей Московского международного кинофестиваля, где удостоилась приза за вклад в мировой кинематограф. Оказалось, что в расписании ее визита есть время для небольшого интервью.

О том, что Софи Лорен приехала на встречу, я догадался за несколько мгновений до того, как она появилась в комнате. Кажется, просто изменилась сама формула воздуха. Такой харизмы я, пожалуй, больше не встречал ни у кого…

— Мадам

Лорен, вы являетесь символом женской красоты для всего мира. Неужели правда, что в детстве вы были недовольны своей внешностью?

— Да. Мне было ужасно стыдно за свой вид и рост. В семь лет я была гораздо выше многих моих сверстников. Я не знала, куда деть руки, нарочно сутулилась, чтобы хоть чуточку стать меньше, натягивала на колени подол юбки, из которой давно выросла.

Я ведь росла в довольно бедной семье. Меня воспитывали бабушка с дедом. А мать периодически приезжала и навещала нас.

У меня в школе была очень обидная кличка. Кто-то решил, что я похожа на зубочистку. И несколько лет меня называли не иначе как «эй ты, зубочистка!»

— Кем вы хотели стать в детстве?

— В четырнадцать лет я решила стать учительницей. Мне очень нравился мой преподаватель в сельской школе, где я училась. Он считал меня способной и даже готов был заниматься со мной, чтобы подготовить меня к вступительным экзаменам в институт. Но когда я поделилась своими планами с матерью, она просто рассмеялась и сказала, что моя красота (а она считала меня очень красивой) дана мне для другого.

— Например, для кино, да?

— Мама могла только мечтать об этом. После школы вместе с мамой я стала работать в ночных клубах — приносила посетителям заказы.

— А для чего вы решили взять псевдоним? Фамилия Шиколоне не подходила для работы в баре?

— Кроме работы в баре, я принимала участие во всевозможных конкурсах красоты. И небезуспешно. Моим первым призом стали десять рулонов обоев. А потом к нам в бар пришел Карло Понти, продюсер Джины Лоллобриджиды, которому я очень понравилась. Благодаря ему я получила свою первую работу в кино. Потом мы с Карло поженились.

— Ваша кинокарьера была очень успешной. Впрочем, почему была? И сегодня вы являетесь одной из самых популярных актрис в мире. Кажется, вам удалось получить все премии, которые существуют. Какие воспоминания у вас связаны с первой наградой?

— Ой, я даже не помню, что это была за награда. Их действительно было очень много. Мне памятен «Оскар», а тем более момент, когда меня награждали этой наградой во второй раз. И конечно, я очень признательна вашей стране за призы, которые я получила в России. Мне вообще очень близка ваша страна.

— Вы могли бы здесь остаться?

— Я никогда не думала об этом. К России у меня всегда было очень большое чувство. Я действительно очень люблю эту страну. У вас я чувствую себя как дома. Открою вам свою давнюю мечту. Я хочу показать Россию своим детям. Пусть и они испытают мои чувства.

— А чем они занимаются?

— У меня два сына — Карлетто и Эдуардо. Старший сын собирается стать дирижером. Ему бесконечно интересна музыкальная культура России, и он даже собирается приехать сюда, чтобы учиться. А младший хочет стать актером и продолжить семейную традицию. Кстати, он очень интересуется Россией и внимательно следит за всем, что у вас происходит.

В итоге младший сын Лорен и Понти Эдуардо стал режиссером. В 2002 году Софи снялась в его фильме «Только между нами», правда, всего лишь в роли второго плана. А Карло Понти-младший — дирижер Венского оркестра. Все планы детей Лорен, о которых она говорила в Москве, сбылись в точности до слова.

— А как вы относитесь к России?

— Конечно, я тоже неравнодушна к событиям в России. Мне кажется, что ваша жизнь — это постоянный экзамен. И что все эти перемены никогда не закончатся. У меня, к сожалению, не было возможности посещать университет. И жизни я училась у нее самой. Так вот из своего жизненного опыта я хочу сказать, что экзамены вообще никогда не заканчиваются.