Четыре сестры-королевы
Шрифт:
– Смотрите, как она рада, что выходит за нашего короля.
– А кто бы не радовался, сменив Прованс на Париж?
И в самом деле, как и говорила королева-мать, у всех женщин мертвенно-белые лица и ярко-красные губы под чисто выщипанными выпуклыми лбами. Как по-деревенски она, должно быть, выглядит со своей золотистой кожей, унаследованной от отца-арагонца, и незатейливым жемчужным ожерельем. Маргарита отвергла сегодня посланца королевы-матери с горшочком белил и кривой бритвой. И все же ее называют la reine belle jeune – прекрасная молодая королева.
Бланка, стоя у ворот, где должна начаться
– Мама, – еле слышно говорит она, однако слова камнем повисают на языке. – Надеюсь, отныне вы будете считать меня дочерью и покорной слугой.
Строгий взгляд Бланки смягчается – пока снова не слышится шепот:
– Как грациозна! «Дочь» затмит «мать» и обхождением, и красотой.
– Бланка никогда не была так мила, даже ребенком, держу пари.
– Белая Королева была когда-то ребенком?
Ладонь королевы-матери каменеет и прячется в рукав.
Но король Людовик берет обе руки невесты в свои и целует. В разноцветных одеждах он напоминает Маргарите павлина в полной красе. Впрочем, сегодня обошлось без золота, если не считать короны и слегка вьющейся золотистой бородки.
– Надеюсь, празднества не помешали вам уснуть, – говорит он.
– Нет, мой господин, я спала крепко.
Он строит гримасу:
– Я тоже хотел лечь пораньше, но мои бароны настояли, чтобы я присоединился к их потехам.
– Я видела, как вы танцевали с королевой-матерью.
– Благодарю Бога, что он послал мне ее. Это мама спасла меня от них. Иначе я бы протанцевал с ними и утреннюю службу.
Появляется архиепископ, в таких же нарядных, как у короля, одеждах, ярко-ярко-красных; его круглое лицо лоснится под широкополой шляпой, руки прижимают к груди открытую книгу. Он кланяется жениху с невестой и, поднявшись по ступеням собора, начинает церемонию. Подтверждение, что оба достигли брачного возраста и не состоят в близком родстве и что они и их родители согласны на заключение брака. Брачующиеся клянутся. Окуривание и освящение брачных колец. Голос Людовика садится, когда он надевает кольцо на каждый ее палец.
– Именем Отца, и Сына, и Духа Святого, – произносит он на четвертом.
Она, не чуя ног, ступает по земле, словно ноги ее слишком легки, чтобы касаться земли, и у нее захваты-вает дыхание от великолепия Божьего дома: высокие своды над головой, статуи святых вдоль стен, солнечные блики на алтаре, роскошное окно в виде розы над входом, и, проходя через витраж, свет разрисовывает пол цветными лепестками.
Когда все набились в собор и наконец замолкли, архиепископ начинает церемонию: предлагает молодым причастие, зажигает свечи и произносит молитву.
– Жена, будь хорошей женой своему мужу, – говорит он. – Повинуйся ему во всем, ибо такова воля Божья.
А что про подчинение свекрови? Тоже воля Божья?
Архиепископ целует Людовика в уста: знак мира и согласия. Людовик, в свою очередь, целует Маргариту. Ощущать его губы странно, но не неприятно. Когда поцелуй заканчивается, ей хочется еще, как сладкого. Она представляет, как обвивает руками его шею и прижимает его к себе. Но, конечно, она этого не делает. Сейчас не время целоваться, но ждать осталось недолго.
Архиепископ объявляет их мужем и женой. Людовик берет ее за руку – берет с нетерпением, – и собор наполняется приветственными возгласами, но прежде чем они спускаются с алтаря, вперед
– Я чуть не забыл одно важное добавление к этой церемонии.
Белая Королева, сияя, глядит на Людовика, словно только что подарила ему золотого коня под стать его драгоценной кольчуге.
– Для совершенного святого союза Церковь заклинает новобрачных отложить вступление в супружеские отношения.
Народ шумит, ропщет, и архиепископу приходится снова призвать всех к тишине. Добившись этого, он обращается к Людовику и Маргарите:
– Очищайте свои души молитвой в течение трех ночей, прежде чем ваши тела сблизятся. Когда вы соединитесь в священном браке, вы также соединитесь и с Богом. Ваша чистота может возрадовать Господа, и тем лучше для вас будет тогда произвести наследника трона.
Людовик помрачнел, но королева-мать восклицает:
– Хвала Господу! – и вскоре уже все возносят хвалу Богу, а Людовик перестает хмуриться. На лицо Маргариты тоже тонкой ленточкой легла улыбка. После всех благословений, миропомазаний, молитв – разве она и король недостаточно чисты? Сколько же греха может таить душа? Сколько нужно ее скрести, чтобы она считалась очищенной?
– Vive le roi! – кричит толпа. – Vive la reine! [19]
Людовик кланяется ей, а она ему, и они с чувством берутся за руки, как прошлой ночью, когда танцевали. И поворачиваются к ликующим, обожающим их людям.
– Vive la reine!
Сердце Маргариты готово выпрыгнуть наружу. Она приехала завоевать любовь своего мужа и его матери, но от вида этих людей – ее подданных – ее охватывает теплом. В конце концов, ей, может быть, и понравится быть королевой Франции.
19
Да здравствует король!.. Да здравствует королева! (фр.)
Маргарита
Тяжесть власти
Санс, 1234 год
После всех треволнений дня ей хочется преклонить колени в часовне рядом с мужем и возблагодарить Господа за его благословение. Архиепископ дает ей указания: сначала Pater Noster [20] , затем Ave Maria [21] . Потом Credo [22] и семь покаянных псалмов, затем молитва про себя и размышление. И так – каждый час.
20
Отче наш (лат.).
21
Радуйся, Мария (лат.).
22
Верую (лат.).