Четыре Ступени
Шрифт:
– Слишком хорош. Слишком правильный. В природе такого не бывает. Не так что-то с этим Дубовым. Нутром чую, - делилась она со Светланой. Светлана не отвечала. Отмалчивалась. Люськино нутро было инструментом сверхчувствительным, точным подобно микронометру. Но оно вполне могло дать сбой. Тем более, что, тайно не доверяя положительному в Павле Николаевиче, Люська умудрилась в некотором роде сойтись с ним ближе остальных. С единственной из всех коллег, с Панкратовой, он перешёл на “ты”. Остальным неизменно “выкал”. Его манера обращаться ко всем на “вы” Светлане импонировала. Стимулировала как её, так и других. Появлялось некое уважение к себе, ощущение себя умной, интересной, достойной. Чувство собственного достоинства просыпалось, вот.
Теперь Светлана
Сам Дубов, похоже, не подозревал, какие значительные сдвиги произвёл в школе за сравнительно короткое время. Он просто жил, работал, общался с людьми. Свободно и естественно. Закулисное пространство его не интересовало. Частенько, правда, он выглядел задумчивым, ушедшим в себя. Тогда хмурая складка появлялась на его переносице. Или же он начинал приставать с расспросами к учителям, жившим в районе местонахождения школы. Танечка Шергунова поделилась информацией. Вроде Дубов пытается найти кого-то из знакомых, живущих неподалёку. Танечке не особо верили. Во всём, не имевшим прямого отношения к математике, Шергунова точностью не отличалась. Она путалась, забывала важное, добавляла от себя детали и собственные соображения частенько выдавала за реальные факты. Но при этом Танечка была столь мила, очаровательна, готова принести извинения, если её ловили на несоответствиях или прямой фальсификации, что ей прощались скопом все грехи. Приучились делить шергуновские сообщения на два, а то и на три. Вот и тогда не обратили внимания. Впоследствии Светлана жалела, что не догадалась расспросить Танечку подробнее. Пока же её целиком поглотили наблюдения за Павлом Николаевичем. Постепенно она убеждалась в его принадлежности к рыцарскому сословию. И чем более его таковым признавала, тем сильнее страдала от несправедливости жизни. Ну, почему, почему ей не везёт? Ждать много лет, с каждым днём теряя надежду, а когда рыцарь появился, выяснить, что он не про тебя. Не к твоему рылу крыльцо.
– Дура ты, Светка, - поучала Панкратова, заметившая нездоровый интерес Светланы к Павлу Николаевичу.
– Старый он для тебя. У вас разница лет в пятнадцать.
– В тринадцать, - поправляла Светлана, краснея. Она, как бы ненароком, однажды поинтересовалась точным возрастом Дубова у Галины Ивановны.
– Тебе молодой мужик нужен. Чтоб любил жарко. Лет на пять старше, но твоего поколения, понимаешь? А этого ещё в разгар советской власти клепали. Другой менталитет, восприятие, другие принципы. Всё, короче, другое. По моим прикидкам он занудой должен быть и педантом.
– Чепуху ты городишь, Люсь, - Светлана упрямилась, закусывала нижнюю губу.
– Придумала себе неизвестно что.
– Ничего не придумала, - вдруг грустнела Люська.
– Не слепая, вижу, как ты на него смотришь.
Светлана пугалась. Неужели так заметно? Впрочем, особой наблюдательностью в школе одна Панкратова славилась. Остальным невдомёк было.
– Ты за меня не переживай, Люсь. Он на меня и не смотрит. Ему не интересно.
– Зато ты на него постоянно смотришь. Мозоли на глазах ещё не натёрла? Эх, Аркадьевна, энтим макаром только жизнь себе портить. Зациклишься на мужике, а тебе обломится. И всё… Тыщу лет только
Люська говорила серьёзно, без обычного озорства в выпуклых глазах, без нагловатой ухмылки. С горечью говорила. Про себя, про свой опыт, - поняла Светлана. Вообще, серьёзных вещей о себе Люська никогда не рассказывала. Не любила. А сейчас приоткрылась. Зачем? Почему? Светлане доверяет? Светлана внимательно изучала Люську. Старалась понять. Жалела её из глубины существа. Люська жалость уловила, вмиг закрылась привычной грубоватостью:
– Ты на меня подумала, что ли? Зря. У меня с мужиками полный порядок. Пруд пруди. Выбирай - не хочу. Я их вообще меняю по расписанию.
– Это как?
– оторопела Светлана.
– Список составила, и меняю. Сначала с первым по списку полгода живу, потом со вторым, и так далее.
Люська шутила, конечно. Но Светлана помнила ехидную фразу Галины Ивановны о достатке у Люськи мужского внимания. Где же здесь правда?
– Я вот что тебе, Аркадьевна, посоветую, - Панкратова опять всерьёз озаботилась судьбой Светланы.
– Ты себе Дубовым голову не забивай. Мозги замусоришь. Отвлекись на дело какое-нибудь.
Совет показался хорошим. Отвлечься и впрямь не мешало. Хоть немного подумать о чём-нибудь, кроме Дубова. Очень кстати в тот момент нарисовались Дрон со Скворцовым. Они купили машину. Одну на двоих. Жаждали покрасоваться перед Светланой, поделиться радостью с человеком, не способным завидовать.
Светлана шла с работы домой. Изрядно уставшая, задумавшаяся, как всегда в последнее время, о Павле Николаевиче и своих отношениях с ним. Потому не сразу сообразила, что сигналят. Сигналили, между тем, отчаянно и, видимо, всё-таки ей. Никого другого в тот момент в обозримом пространстве не наблюдалось. Но сигнал-то автомобильный. Недалеко от подъезда приткнулась тёмно-синяя тойота. Это уж потом Светлана узнала - тойота, а не что-то другое. В автомобилях не разбиралась. Могла определить, отечественное авто или иномарка. Но какая именно - не могла.
Иномарка эта продолжала истерично сигналить. У Светланы среди автовладельцев практически ни одного знакомого не числилось. Не считая Ромы Павлова. Тот, правда, владел “москвичом” последней модели, цвета взбесившегося помидора. А в данном случае красовалась благородная иномарка с зализанными, обтекаемыми формами. И Светлана не среагировала на сигналы. Решила, это кого-то из дома на улицу вызывают. Водитель, лодырь несчастный, из-за руля выползать не хочет, уродует свой клаксон, аккумулятор сажает. Про клаксон и аккумулятор ей Рома Павлов объяснял по схожему случаю. Каково же было её удивление, когда обе передние дверцы иномарки распахнулись и возле них выросли знакомые до одури фигуры.
– Светка! Оглохла, что ли?!
– гаркнул Дрон, совершенно не заботясь об окружающей среде.
– Мы тебя зовём, зовём.
Светлана осторожно подошла и шёпотом, заранее пугаясь предполагаемого ответа, вместо приветствия спросила:
– Вы что? Машину угнали?
И она сама, и её вопрос, наверное, показались парням слишком комичными. Они радостно захохотали. Причём Скворцов смеялся даже громче Юрки, довольно хлопая себя ладонями по бёдрам.
Они повезли Светлану по городу. Просто так. Катались. Демонстрировали возможности новоприобретённой машины. Увеличивали скорость, резко тормозили. Восторгались стеклоподъёмниками, автоматической коробкой передач, лёгкостью в управлении. Чисто дети, ей-богу. Немного сетовали на какую-то подвеску. Светлана ни слова не понимала. В салоне было много комфортней, чем у отечественных автомобилей. Комфорт она оценила в полной мере. С удовольствием болтала, отчего-то не переживая за свою безопасность. Помнила про десантный опыт Дрона. Представление о десантниках имела по фильмам. Исходя из него, считала, что Дрон умеет всё на свете и умеет хорошо. Весело интересовалась: