Четыре Ступени
Шрифт:
В конце второго семестра ректорат решил в очередной раз осчастливить родненьких студентов - устроил дискотеку по случаю надвигающейся весеннее-летней сессии и близкого окончания учебного года. Светлана не очень умела танцевать. Ей не давались быстрые танцы, на медленные её приглашали редко. Приходилось простаивать у стены. И потому она дискотеки не жаловала. Но на институтскую дискотеку пошла, поддавшись уговорам Мальковой. Малькова же устроила так, что провожать Светлану до дома отправился Джон. И без Королёва. Всё складывалось очень удачно. Особенно, если учесть одно обстоятельство. Родители Светланы с вечера пятницы отбыли к шести огородным соткам. Домой можно было не торопиться. И Светлана с Джоном никуда не торопились, всю дорогу весьма оживлённо болтая. А потом как-то так
Светлана сильно переживала. Вдруг Джон принял её за легкодоступную девицу? Словам парней, будто общаться предпочтительней с опытной персоной, она не верила. Нет, верила, но воспринимала по-своему. В настоящих отношениях должна быть чистота. Почему Джон не смотрел ей в глаза при прощании? Может, не надо было сопротивляться? Может, он из-за того сбежал, что она не уступила? Но ей не хотелось с Джоном ничего. Даже поцелуев тех несчастных, которыми они с Женечкой начали, ей не больно хотелось. Сначала хотелось, а потом уже нет. Тем не менее, произошедшее между ней и Катиным девушка посчитала очень серьёзным. Для неё первый опыт стал началом новых, гораздо более близких отношений. При первой же встрече с Катиным в институте она радостно поздоровалась с ним. И оказалась неприятно поражена его холодностью. Недоумевала, наверное, накануне она чем-то обидела Женечку. Нельзя же после случившегося между ними превратиться в посторонних друг другу людей? Наивная. Впрочем, недоумение продолжало нарастать. Джон всячески избегал её. От ехидины Королёва не отходил ни на шаг, прикрывался Сашкой, как щитом. В сторону Светланы не смотрел. Если она стояла рядом, демонстративно поворачивался спиной. Светлана чувствовала себя наказанным ни за что ребёнком. Но долго сносить обиду молча не смогла. Надо же узнать, отчего Джон так изменился? Выбрала момент, когда Королёва отвлекли, подошла к Джону и, прямо глядя ему в глаза, прямо же потребовала:
– Жень, объясни мне, что случилось?
– А что случилось?
– наигранно удивился Джон.
– У нас с тобой так всё хорошо было…
– А у нас с тобой что-то было?
– перебил её Катин.
Она смотрела ему в лицо, видела наглую издёвку в его глазах, чувствовала, как её собственные глаза наполняются слезами. Совсем чуть-чуть и первая, самая крупная слеза сползёт на щеку, за ней вторая, третья - градом посыплются. Вот только этого ещё не хватало! Плакать у всех на виду. И Катину не зачем видеть, до какой глубины она ощущает своё унижение. Светлана некрасиво шмыгнула носом. Это позволило ей удержать скопившуюся влагу. Похлопала ресницами, чуть задрав голову, - разгоняла слёзы. Удалось. Катин наблюдал за манипуляциями девушки с лёгкой усмешкой. Именно его усмешка помогла Светлане окончательно взять себя в руки. Промолвила сухо, враждебно:
– Не было? Ну и не будет. Значит, ставлю точку.
Видимо, некие настораживающие нюансы было в её голосе. Катин испугался. Он по инерции пытался ёрничать, но в интонациях проскользнули жалкие нотки:
– Точку-то зачем? Давай, поставим многоточие, а?
От Светланы жалкие нотки не ускользнули. Вдруг она ясно и определённо увидела, как ничтожен, слаб, суетен Джон. Её словно из ведра холодной водой окатили. Протрезвела. И трезво ответила ему:
– Ты можешь ставить любой знак - многоточие, тире, точку с запятой. Лично я ставлю большую и жирную точку.
Ушла. Не обернулась. А буквально через полчаса, спускаясь по безлюдной лестнице, услышала обрывок разговора между Королёвым и Катиным. Очевидно, они тоже спускались на первый этаж, но двумя маршами ниже. Видно их не было. А вот слышно - хорошо. Наверное, акустика институтского здания сыграла злую шутку. Или парни считали - их никто не слышит, - потому слишком громко разговаривали.
– Что от тебя эта выдра хотела?
– без особого интереса спрашивал Королёв.
–
– Даже довольно хорошенькая.
– Ага, - согласился Сашка.
– Мышь белая, лабораторная.
– Что бы понимал в колбасных обрезках!
Светлана горько улыбнулась. Спасибо тебе, Женечка, и на этом, как его, на добром слове.
– А во-вторых, догадайся сам с трёх раз, чего она от меня хотела. Вот чего хочет одинокая девушка от молодого, здорового и красивого мужчины?
Услыхав его слова, Светлана начала цепенеть. Она пока двигала ногами. Спускалась со ступеньки на ступеньку. Но делала это автоматически, словно робот.
– Травишь, Жека, - хмыкнул тем временем Королёв.
– Она же - “не тронь меня, завяну я”.
– Ну, как видишь, не завяла, - откликнулся бессердечный Жека.
– Да ладно…
– А что, скажешь, завяла?
Светлана решила, было, вмешаться, призвать Джона к ответу, потребовать справедливости. Не успела. Или постыдилась? Разговор между тем продолжался.
– Чего, правда? Ты её поимел?
– Неоднократно. Сама позвала.
У Светланы запылали уши, щёки, лоб, даже шея.
– И как на пробу?
– Никак. В прострацию впадает. Бревно бревном. Не интересно. Я, Саня, страстных женщин люблю.
– А сейчас она чего хотела?
– Какая нескромность, Саня. Не заставляй меня компрометировать женщину, друг мой, - в голосе Катина неожиданно прорезались барские интонации.
– Ты не заметил, что уже сделал это, приятель?
– фыркнул Королёв, абсолютно точно попадая в тон Катину.
– Нет, а если серьёзно?
– Продолжения хотела, а я отказал.
Они не прекращали говорить. Но Светлана уже не слышала их слов. Горела от стыда, от невозможности что-либо исправить. Ведь не побежишь к Королёву доказывать свою непорочность, лживость Катина. Куче знакомых постепенно растрезвонит. Опозорил Женечка на весь институт. Её трясло то в жару, то в ознобе. Ноги не слушались. Она привалилась к стене и стояла, не шевелясь, не двигаясь. Слёзы сами текли по лицу. Она глотала их. Потом стала непослушными руками размазывать по щекам. И никак не могла остановить солёный водопад.
Там, на лестнице, её и нашла Малькова.
– Что случилось?
– переполошилась Наталья, ни разу не видавшая подругу в столь плачевном состоянии.
– Ты с Джоном поссорилась?
Светлана молча помотала головой. Ей не хотелось никому ничего рассказывать. Ха! Отвязаться от Мальковой не было никакой возможности. Она вытрясла из Светланы информацию до последней крошки: про ночь после дискотеки, про точки с многоточиями, про последний, ненароком подслушанный разговор.
– Вот гады!
– резюмировала Наталья.
– А Джон этот - первая гадина!
Светлану её слова покоробили лишь по инерции. На деле ощущала она примерно то же самое.
– Нет, ты подумай, - вдруг восхитилась Малькова.
– У самого ничего не вышло, и он за это решил на тебе отыграться! Козёл вонючий!
С этой стороны посмотреть на проблему Светлана не догадалась. А если и впрямь так? Гадость. Какая гадость. Забиться бы куда-нибудь в тёмный угол и не выходить оттуда, пока не состаришься.
Забиться в угол не дала Наталья. Благодаря ей Светлана не сгорела со стыда, не провалилась под землю и не отправилась топиться. Наоборот, согласилась со всеми доводами и эпитетами. Действительно, козёл! И действительно, вонючий, фу! По совету Мальковой она просушила слёзы, привела в полный порядок волосы, лицо, одежду и прошествовала по первому этажу мимо Королёва, мимо Катина с видом неприступной крепости. Дон Алехандро и Джон, наедине обращавшиеся друг к другу по рабоче-крестьянски - Жека, Саня, - сначала наблюдали за ней весьма насмешливо. Но когда она словно невзначай смерила их холодным, оценивающим и презрительным взглядом, заволновались. Лица их стали вытягиваться. Нет, права Натка, это парни комплексуют, изо всех сил стараясь не показать никому свои комплексы. Права и в том, что ситуация соответствует поговорке “молодец на овец, а на молодца и сам овца”. Главное, притвориться поубедительней. И, кажется, получилось. Малькова исподтишка показала ей большой палец.