Четыре сыщика

Александрова Юлиана

– Может, какой-нибудь ненормальный коллекционер? – предположила Кира. – Они бывают просто одержимыми.

– Для коллекции можно было бы купить прямо у Семёнова, – возразил Иванцов, – а не затевать всю эту историю.

– А может быть, – Филин поднял палец, – этому типу, который под Синельникова косил, и поручили просто купить. А он решил по-другому это дело обстряпать. Деньги на покупку получил, а обошлись они ему бесплатно. Но не это главное. Что же в этих картинах такого, что они так понадобились? Семёнов утверждал, что реставратор именно их искал.

– Да, –

кивнула Кира, – я же говорила, что он по домам ходил, расспрашивал.

– Может быть, ты права, и какому-нибудь сумасшедшему для коллекции не хватает только этих «крылатых людей», – Митя задумчиво почесал лоб. – А может быть…

– Ну что? Что? Не тяни! – Кира нетерпеливо дернула его за рукав. – Если до чего-то додумался, так говори.

Митя покачал головой:

– Я думаю, этот ларчик с двойным дном… Только вот как проверить мою версию?

– Послушай! Это уже нечестно! – возмутилась Кира. – Говори!

– Люди! А аукцион-то завтра! – воскликнул Иванцов и ткнул пальцем в экран.

– Завтра? Серёга, возможно, мы уже надоели твоему отцу, но в этом деле без него никак. – Филин поднялся. – Пошли, по дороге изложу свои предположения.

Когда выходили из штаба, Иванцов слегка склонился к Кириному уху и шепнул совсем тихо:

– Кстати, ты намного красивей Митькиной мачехи.

Парковка у здания аукциона была забита.

– Эх, жаль нам нельзя светиться, – вздохнул Филин. – Посмотреть бы, как торг проходит.

Вся троица сидела в служебной машине Иванцова-старшего.

Накануне вечером они выложили Петру Петровичу всю историю в подробностях. Со всеми нюансами и собственными версиями.

Внимательно выслушав молодежь, Иванцов-старший резюмировал:

– Оснований для задержания того, кто купит картины, нет. Только если им не окажется именно тот человек, который забрал их у Семёнова. Тогда я имею право задержать его на сорок восемь часов. Но в этом случае ваш Семёнов должен будет явиться на очную ставку. Если картины приобретет на аукционе кто-то другой, можно попробовать и его задержать, предъявив ему доказательства, что картины краденые. Но если это будет иностранец, возникнут большие сложности. Ждите в машине. Я на аукцион.

Время тянулось бесконечно. Ребята молчали. Они уже столько раз перебирали версии, что, кажется, обговорили все.

Наконец, в дверях показался Пётр Петрович. Он остановился, загородив выход, изображая, что ищет что-то в карманах. Следом, почти наткнувшись на него, вышел высокий мужчина в длинном сером плаще. В руках у него была большая папка.

Иванцов прошел в машину.

– Выкупил за шестнадцать тысяч. Лот был выставлен без проблем. Права на продажу картин были. Прилагалась экспертная оценка подлинности и определена примерная цена. А она действительно невелика. Создалось впечатление, что экспертиза была самая официальная. Но с такой ценой покупка и не могла привлечь к себе внимания. Тематике торгов картины соответствуют.

– Петр Петрович! – Митя в волнении сжимал ладони. – Вам удалось проверить мою версию?

– Дмитрий, похоже, ты прав. Как следует

рассмотреть картины мне не удалось, но, когда этот тип упаковывал их в папку, я подошел совсем близко. И, хотя он явно торопился, мне все же удалось кое-что разглядеть.

– Но как же быть?

Митя попытался вскочить, но ударился макушкой об потолок машины.

– Спокойно! На таможню вызван эксперт-искусствовед. Уж он-то разглядит все!

Тем временем человек с папкой прошел и сел в черную иномарку с затемненными стеклами, стоящую совсем рядом. Видно было, как он разговаривает с тем, кто сидит на заднем сиденье. Иванцов-старший открыл дверцу, одновременно открылась и задняя дверца иномарки. Из нее, натянув шляпу почти на глаза, выскользнул полный мужчина и быстро зашагал между машинами к выходу с парковки.

Филин ударил ладонью по сиденью:

– Пружинкин!

В таможенном досмотровом центре мужчина в длинном плаще сидел, развалившись на стуле, периодически поглядывая на дорогие часы. Лицо его было непроницаемо.

Филин, Иванцов и Кира наблюдали, как Иванцов-старший беседовал с начальником таможенной службы. Рядом стояла маленькая женщина в очках.

– Ну что же так долго? – в волнении шептала Кира.

– А этот держится классно, – заметил Иванцов. – Ни один мускул не дрогнет.

Наконец, таможенник вскрыл пластиковую упаковку и извлек на свет картонную папку. Вот они, «Крылатые люди». Ребята подались вперед.

– Сейчас наш эксперт-искусствовед произведет визуальный осмотр картин и проверку сопроводительной документации, – объявил таможенник.

Мужчина пожал плечами.

У женщины в руке откуда-то возникла лупа. Согнувшись над «Крылатыми людьми», она приступила к осмотру. Это происходило дико медленно – так, во всяком случае, казалось нашим сыщикам.

Наконец процесс завершился, и женщина искусствовед по очереди перевернула картины.

На оборотных сторонах оказались карандашные рисунки. Какие-то портреты, по несколько на каждой.

Кира тихо охнула, а Иванцов больно ткнул Филина в бок.

– А вы оказались правы, дружище! Последняя версия имеет место быть…

Женщина-эксперт вновь достала лупу. На этот раз осмотр тянулся еще медленнее. Женщина замирала надолго над каждым рисунком, водила лупой, возвращалась к предыдущей картине и снова склонялась над ней.

– Я закончила, – наконец, произнесла она и подошла к Петру Петровичу. Ребята замерли, а Кира схватила Иванцова за руку и что есть силы сжала ее. – Предполагаю, что экспертное заключение поддельное.

– Как? Это не Честняков? – воскликнул Иванцов-старший и склонился над картинами.

– Честняков. Но в документе не указано, что на оборотной стороне ни много ни мало – Илья Репин.

Филин, а вслед за ним Кира, пренебрегая приличиями, бросились к картинам.

– Четыре Репина?!

Эксперт улыбнулась, глядя на ребят, и покачала головой:

– Один.

ЭПИЛОГ. Кому нужны сказки?

Филин уже в четвертый раз набрал номер Иванцова, когда тот, наконец, ответил: