Четыре тысячи, восемь сотен
Шрифт:
Виейра продолжал смотреть на нее с невозмутимым выражением лица. Анна воспользовалась фильтром, чтобы скрыть свою реакцию, даже не успев в полной мере осознать значимость его слов.
Транзитчики путешествовали на каменных блоках, оставаясь приклеенными к осям вращения. Несмотря на то, что оставшиеся четыре грани куба, заключенного в защитную оболочку, испытывали соударения с другими блоками, «северный и южный полюсы» оставались в безопасности в течение всего рейса.
– Сцилла, какова цель этих корректировок? Прием.
–
Ориентация оболочек систематически менялась при их повторном использовании в конце каждого рейса. В качестве оправдания эта фраза не выглядела и наполовину правдоподобной.
– Сцилла, не могли бы вы предоставить журнал корректировок? Прием. – Какие бы изменения ни внесли вестианцы, топлива, оставшегося в струйных рулях, должно было хватить, чтобы обратить их вспять.
– Церера, мы будем рады выполнить вашу просьбу, если вы выполните нашу. Прием.
Внутренности Анны будто сковало льдом. Хотя у этого разговора с самого начала не было иной цели, какая-то часть ее сознания упорно продолжала надеяться на то, что он каким-то образом свернет с намеченного пути – что формальность их общения уже сама по себе не позволит пригрозить массовой расправой.
– Сцилла, мы свяжемся с вами в ближайшее время. Конец связи. – Оборвав связь, она прокричала своему помощнику: «Вызови мне грузового инженера!»
Мира терпеливо слушала, пока Анна сбивчиво объясняла ей ситуацию.
– Они действительно могут это сделать? – спросила Анна. – Без нашего ведома, без нашего разрешения?
– Все меры безопасности направлены против вмешательства со стороны третьих лиц, – ответила Мира. – А за исходящий груз, пока он не войдет в пространство, подконтрольное получателю, отвечает экспортер.
– Но если они передали команды струйным рулям…, в них же должны сохраниться журналы изменений, которые мы можем считать?
– Нет, если вестианцы их стерли или повредили. Дайте мне секунду. – Мира отвернулась, переключившись на другой оверлей. – Я только что отправила запрос нескольким ближайшим блокам; чтобы сигнал дошел до остальных, потребуется некоторое время. У тех, что я вижу, в журналах нет ни одной записи.
Анна воспряла духом. – Это может означать, что они блефуют? Что никаких разворотов не было?
– Журналы не должны быть пустыми – в них должны иметься записи корректировок, которые центрируют положение граней перед каждым столкновением на пути блока. С уверенностью можно сказать только одно – журналы стерты.
– Твою мать. – Анна выбралась из гамака, чтобы встать на пол при помощи присосок, но теперь ей казалось, будто земля уходит из-под ног.
– Постойте, я могу проверить уровень горючего, – сказала Мира.
– Его нельзя сфальсифицировать?
– Нет, если только они не спланировали все это еще три года тому назад, когда пополняли запас топлива в начале путешествия. Я могу запросить уровень горючего
Анна ждала. Это был блеф, должен быть блеф. Если они действительно хотели устроить охоту на транзитчиков, то могли сделать это в любой момент. Тот факт, что Оливье, Лорен и другие беженцы сейчас находились в безопасности на Церере, доказывал, что вестианцы не убивали своих врагов, когда те пытались улизнуть.
Мира снова повернулась к Анне. – Я обнаружила потерю горючего, причина неясна. Но этого достаточно, чтобы сделать то, о чем они говорили.
– Это доказывает, что они не блефовали?
Мира помедлила. – Нет. Они могли потратить то же самое количество топлива на бессмысленные корректировки, которые в сумме просто компенсируют друг друга.
Анна отчаянно пыталась найти выход. – Предположим, что они действительно развернули блоки. Каков самый быстрый способ точно определить грани, на которых находятся транзитчики?
– Тепловой след с такого расстояния не засечь. Нам пришлось бы запустить зонд для облета грузового пояса.
Столкновения происходили раз в несколько дней – а теперь каждое из них с вероятностью один к четырем могло стоить жизни одному из транзитчиков. Облет при помощи зонда займет не один месяц.
– Мы могли бы повернуть пару неосевых граней каждого блока в осевое положение, – предложила Мира. – Выбирая их случайным образом. Если вестианцы действительно развернули каждый блок, то так мы хотя бы вернем в безопасное положение половину транзитчиков.
Идея привела Анну в ужас – и одновременно показалась до крайности соблазнительной. Азартные игры с человеческими жизнями на кону были достойны презрения, но лучше уж русская рулетка, чем пуля в каждой каморе. Вот только… нельзя было сказать наверняка, убирают ли они пули или, наоборот, добавляют. – Что, если вестианцы не разворачивали блоки? Или развернули только часть? – Ответный ход спасет половину транзитчиков на перевернутых грузах, но для тех, кто находился на незатронутых блоках, эффект со 100%-ой вероятностью окажется прямо противоположным.
– Тогда нам крышка, – неохотно признала Мира.
– Неужели мы больше ничего не можем сделать со струйными рулями? – умоляюще произнесла Анна. – Может быть, сдвинуть блоки с орбиты, чтобы они не столкнулись? Или перевернуть их на ребро?
– Для первого нам просто не хватит горючего. А столкновения, при которых удар не распределяется по всей грани, могут, как известно, раздробить и сам груз, и вспомогательный блок. У транзитчиков в таком случае, возможно, есть небольшой шанс выжить, при условии, что капсулы останутся невредимыми, и мы сумеем их выследить – но опять же, если мы проделаем это с тем, кто изначально находился в безопасном осевом положении…