Четыре угла
Шрифт:
Герман поджег две бочки, одну за другой. Черная масса при виде света начала паниковать. Тех, что стояли возле очага вспышек просто разорвало! Остальные – пустились в бегство.
Они наивны, хуже, чем дети. Если семью нашего громилы обидели или разочаровали, то лучше б им сразу умереть. Ведь, наш мужчина, не прощает таких «мелочей». Отец семейства вздохнул с облегчением. Поступивший свежий воздух стал не обычным источником жизни. Он стал активатором новой волны силы. Мужчина сбил бочку на землю, что горела подобно тысячам небесных звезд, и ногам, как легкий воздушный мячик, пинал
Мужчина еще провожал врагов во всю веселясь и не оставляя никого без внимания, когда Герман уже медленным шагом, подходил к двери дома. Дверь выглядела еще хуже, чем днем. От нее осталось не так много. Еще бы пара ударов и монстры заполонили бы этот клочок суши.
Риц оставил дверь и взглянул вовнутрь жилища. Дети все еще сидели на полу, но их взгляд опять стал хладнокровным, и они пытались делать вид, что все было под контролем. Их мать же просто посмотрела на Германа и слегка качнула головой в знак благодарности. Юноша опустил глаза.
– Но вы же истратили не все запасы смолы, правда? – нарушил молчание мальчик.
– Не все. Лишь половину. Но если тебя это беспокоит, то я завтра же пополню ваши запасы. Кстати, а как вы получаете столько смолы?
– Было бы неплохо восстановить количество бочек. А откуда берем, тебе лучше не знать. Если и хочешь знать, то лучше спроси у отца. Мы еще слишком малы, чтобы говорить на такие темы. – С осторожностью заявила девочка.
Это заявление как-то насторожило нашего путника. Ведь, если ты вызвался достать что-то, а это что-то находится под какой-то тайной от детей, то неловко бросает в дрожь. Чего ждать? Кажется, этот вопрос не покидал Германа с самого начала его не занимательного, а убийственного приключения.
Хотя, стоит признаться, что дела у него идут неплохо. Он мог умереть, по меньшей мере, уже раза четыре, но все еще жив и чувствует прекрасно.
На этой мысли отец семейства вошел в дом, ногой открыв дверь. То есть, то, что от нее осталось.
– Двери пришел коней. Давно пора. Утром же заменим ее. А ты, как там тебя, ах, да, Герман! Ты был хорош. Прими от меня благодарность. Но ты мне тут не думай, что теперь ты можешь спокойно спать здесь, сколько тебе захочется. Уговор в силе. Утром ты уйдешь
– Утром не получится. – Резко сказал Герман. Да так резко, что грозный отец семьи нахмурился и уже хотел сделать что-то с факелом в руке. – Не получится, ведь я уже дал слово восстановить ваши запасы смолы. Поэтому, прошу продлить мое время пребывания здесь на несколько часов. Больше же времени не потребуется?
– Ты это хорошо задумал – смолу то пополнить. Но не выйдет. Это занимает больше нескольких часов. Весь день. По меньшей мере, с рассвета до заката.
– Тогда, прошу дать мне время от рассвета до заката. В знак благодарности за ночлег. Увлекательный, насыщенный ночлег.
– Ты помог, детей спас и еще хочешь отблагодарить? Ты больной.
Этот факт, что ночью Герман Риц может оказаться на улице наедине с этими черными массами перегнившей плоти и ненависти, заставила задуматься. Но, с другой стороны, нужно всего лишь попасть в замок. До ночи это получится.
Громила приподнял стол с одной стороны и подпер им дверь, сделав тем самым еще одну, временную, до утра. Теперь путнику негде спать. Пол – его кровать.
Герман принял условия и свою судьбу и просто упал, уснув сладким сном моментально.
Утро. Сколько времени – неизвестно. Все часы сбились и мир перевернулся. Герман открыл свои глаза от еле пробивающегося луча солнца, что просачивался сквозь щель в стене.
В доме было пусто. Никого из людей не было обнаружено. Чувство одиночества слегка коснулось своею рукой плеча Германа. На входе в дом уже стояла новая дверь, а стол, что еще вчера был «постелью» психиатра находилась возле Рица. Как будто он специально пренебрег этим чудным ложем и лег на пол.
Герман встал, хрустнул шеей, встряхнул плечами и вышел на улицу. Светило солнце, зеленое небо продолжало мутить круговорот, а море все так и манило затянуть кого-нибудь.
– Проснулся? Я уж думал, что вечером придется тебя спящего просто на улицу вынести и будь, что будет. – Ехидно улыбаясь, проговорил громила. Он явно был в хорошем настроении. Странно, ведь это редкое для этих мест явление.
– Нет. Я же обещал, что помогу со смолой. Куда идти? Где ее достать можно?
– Уже готов? Пусть по твоему. Значит, видишь замок? Я помню, что ты следовал к нему. Отсюда до него идти не далеко. К твоему несчастью, нам в противоположную сторону. Все еще готов?
– Да. Пусть так. Ведь, ты один смолу с рассвета до заката собираешь. Если же нас сейчас будет двое, то управимся в два раза быстрее.
– Думаешь, это так работает? Ха. Не буду тебя расстраивать. Пойдем.
Громила уж готов был идти, взяв с собой юношу, но тут Герман остановил его:
– Постой. Дай мне попрощаться с детьми. Может, мы больше с ними не увидимся. Скорее всего, даже.
Громила махнул рукой, дав разрешение.
Герман пустился в бег, в поиске двойняшек.
Он нашел их в метрах двухсот от дома. Дети сидели на земле и смотрели вдаль, куда-то, где одна волна отвоевывает свое место у другой.
– Мне надо идти. Я пришел с вами попрощаться. И сказать вам огромное спасибо. Если бы не вы, я не знаю, где бы я сейчас был. – Глубоко дыша, с небольшой горестью по предстоящей разлуке говорил Герман.
– Иди. Не стоило прощаться. У нас так не принято. У нас так, что если человек уходит, то он исчезает, а значит, его и не существовало. Для нас тебя уже нет. А ты берешь и жестоко напоминаешь о своем существовании. Ты совсем не жалеешь других. Мы принимаем твою благодарность. И поверь, если бы мы оказались в похожей ситуации снова, мы бы поступили так же. Пустили бы в дом, до этого пригласив тебя. – Говорил мальчик, не отводя своего взгляда от моря.