Четырнадцатая дочь
Шрифт:
Таня встала. Гоголем прошлась к тому месту, где в каменной кладке была сокрыта дверь в определенную комнату. Хлопнула по стене с оттяжечкой, пояснила через плечо:
– Живот прихватило. Вы уж меня извините, но от ваших наставлений меня чегой-то пучит. Если желаете, дверку оставлю приоткрытой, будете и дальше наставлять. Пока я занята неотложным делом.
Арлена вздохнула и удалилась. А Таня пошла к сундуку за хлебушком. После зарядки аппетит разыгрался.
Потянулись долгие дни.
Первые четверо суток она изводила себя
На пятый день ей это надоело. Единственное, что Таня продолжала делать, так это принимать ванну по шесть раз на дню. Арлена всякий раз вопрошала, не готова ли княжна воссоединиться со светлейшим дедушкой, льющим слезы по непокорной внучке.
Таня бросала четкое «нет». Арлена вздыхала, расписывала, что делалось в замке. На обед приготовили серрского оленя, его грудинка особенно хороша под соусом из кислых яблок, приходил торговец вуалями из Серендиона, рассказывал, какие в той стороне нравы.
Таня отворачивалась к стенке, но парадного променада в сторону нужника не повторяла. Ей и за прошлый раз было стыдно, ибо попахивало пошлостью.
Аделина приходила по ночам и слезливым голосом рассказывала все то же, что и в первую ночь: фундамент, ее ведут в платье с рукавчиками положенной длины, проклятые маги с их проклятой волшбой. Таня слушала, поддакивала, даже радовалась. В ее полном уединении и жалующийся призрак стал приятной компанией.
Так прошло еще несколько дней. Все их Таня помечала, макая палец в местное крем-мыло и рисуя черточки на зеркале. Живот втянулся, глаза запали. Хотелось есть. Но не надоевшего хлеба, а мяса, молока, картошки с маслом…
На двенадцатый день она перестала принимать ванны. И поняла, что пора сдаваться.
Арлена заявилась в обед, распространяя аромат неизвестных духов и шурша пышными юбками зеленого шелка. Таня выдавила, не дав ей даже подойти к сундуку:
– Согласная я…
Арлена победно улыбнулась, рассыпалась мелким бесом:
– Моя княжна! Какая радость, вы одумались! Сейчас я призову вашего дедушку, он упоминал, чтобы его немедленно известили, как только вы примете правильное решение. И конечно же вам нужно съесть что-нибудь… что-нибудь человеческое.
Глава четвертая
И свобода вас примет радостно у входа
Арлена умчалась и вернулась в сопровождении пышнотелой особы с румяными щечками. На особе было синее платье, открывающее щиколотки. Голову украшал пышный берет из белой ткани, из-под которого выбивались каштановые кудряшки.
Руки кудрявой особы оттягивал поднос, нагруженный едой.
– Только хлеба не надо! – воскликнула Таня, узрев поднос.
– Нет там хлеба, – доброжелательно сказала Арлена.
Таню уложили в постель, чему она сопротивляться не стала. А то еще унесут поднос назад – мол, не перевоспиталась в должной степени, не окняжилась, так сказать.
У подноса оказались ножки и его установили над
Здесь стояла тарелка с мясом, причем мясо было двух видов, вареное и запеченное, в обуглившихся черных корочках. В тарелке поменьше возвышались здоровенные ломти сыра, дырчатого, усаженного слезками. Имелось еще что-то, похожее на пирог. В мисочке на манер салата лежала горкой кружавчатая темно-красная травка. Прямо на подносе, между тарелками, была втиснута гроздь ярко-алого винограда.
И сиял вишневыми бликами бокал вина.
– Для укрепления сил. Пейте! – распорядилась Арлена. – А я посижу, составлю вам компанию.
Она кивнула особе в синем платье, и та исчезла. Арлена опустилась на стул напротив кровати.
– Может, вы тоже перекусите? – предложила Таня. Ибо кушать в одиночестве, когда на тебя смотрят, было как-то не по-нашему.
Арлена качнула головой:
– Я уже завтракала. Ешьте.
Таня немного помялась и принялась за еду.
Она жевала, когда раздался стук в дверь; почти тут же дверь распахнулась и в комнату влетел дедушка. За ним топал мрачного вида субъект с мечом на поясе. На этот раз один.
Арлена при появлении князя встала и привычно присела.
– Дитя мое! – возгласил дедуля. – Как я рад! Ты одумалась! И готова стать той, кем тебе предназначено стать! Воистину, смирение и послушание – добродетели доброго дитяти.
Таня мрачно глянула сначала на деда, потом на Арлену.
– Вижу, дитя, ты побаиваешься будущего, что тебя ждет, – не унимался дедушка. – Не бойся, благородная Арлена тебя подготовит.
Таня глянула на спокойное лицо Арлены и решила скопировать эту расслабленность. Так, на всякий случай, чтобы не приставали с воплями о смирении и послушании. Но, очевидно, перестаралась. Дедуля, увидев мину на ее лице, моргнул, сказал с сочувствием:
– Вижу, ты еще не пришла в себя. Ешь, набирайся сил. Увидимся позже. Благородная Арлена, вверяю свою внучку в ваши благородные руки!
Он резво повернулся и вышел, сопровождаемый субъектом с мечом. Таня продолжила опустошать поднос.
Увы, но осилить все наложенное на тарелки, она не смогла. В какой-то момент Таня откинулась назад, печально глянула на слегка пощипанный виноград, оттолкнула от себя поднос.
Арлена тут же объявила:
– Сейчас вам следует отдохнуть.
– Я готова, – пробормотала Таня и зевнула. После съеденного клонило в сон.
– Дева благородного происхождения, – непреклонно заявила Арлена, – даже ко сну должна отходить в одежде, подобающей ее рангу. Мелта!
Пышнотелая женщина, должно быть, поджидала у дверей, потому что явилась тут же. Через руку у нее был перекинут розовый балахон.
С Тани содрали все и облекли в ночную рубашку до пят, обшитую рюшами и воланами. Затем затолкали в постель. Таня все терпела. Воспротивилась она только тогда, когда особа в синем платье попыталась унести ее домашнюю одежду.