Чик. Невероятное путешествие странного мальчика
Шрифт:
Кулак Старшего Брата так и не обрушился на Чика. Не успел. Лицо Старшего Брата стало вдруг вытягиваться, из растянутого рта показались клыки. Одежда свалилась, и под ней обнаружилось тело, покрытое грубой шерстью. Оно корёжилось, крючилось… Ещё мгновение, и перед поражённой толпой оказался здоровый кабан, тоскливо верещавший что-то похожее на «Ой-ой-ой!».
Все в ужасе замерли. Чик и сам не ожидал такого потрясающего эффекта. Но он пришёл в себя раньше остальных. И, вертясь в кругу односельчан, зло закричал:
– А вы!.. Вы!.. Вы гнусные подвывающие шакалы! – Он тыкал пальцем в кого попало. – Вы гиены! – И опять тыкал
И те, на кого этот палец попал, убегали уже шакалами, гиенами, кроликами, разлетались летучими мышами и уползали глупыми ужами. Они искали спасения в своих прежних домах. А Чик бежал за ними, преследовал их и всё тыкал и тыкал пальцем.
Наконец догонять стало некого. Все скрылись. Но Чик никак не мог успокоиться. Он шёл и кричал:
– Вы звери! Жили как звери, зверями и стали! Теперь на вас можно охотиться. Я буду теперь охотиться на вас! Гнать вас! Как раньше вы гнали меня!
Он забежал в первый попавшийся дом. Там, прячась по углам, прижимаясь к стенам, укрываясь под столом, дрожали кролики, шакалы, ужи и жабы…
– Ха-ха-ха! – захохотал Чик. – Ничего себе семейка! Да вы сами друг друга сожрёте! Мне и стараться не надо.
Чик стал бегать из дома в дом. И везде была одна и та же картина: дрожащие, жмущиеся по углам звери, вой и рычание, писк и поскуливание…
– Прекрасно! – хохотал Чик. – Кем были, тем и стали. Некому теперь бить меня, издеваться надо мной, смеяться мне в лицо. – Я победил! – торжествовал Чик. – Теперь я свободен и могу делать что захочу.
Но сейчас ему, кажется, ничего не хотелось. Он вдруг почувствовал, что страшно устал. Тяжело ступая, он направился к своему дому. Во дворе было тихо. По всей деревне стояла тишина. Не было слышно привычных звуков: стука топора, лязга пилы, шума льющейся из лейки воды, звона мисок на кухне…
– Вот и хорошо, – насупив брови, сказал Чик. – Ничего не мешает. Можно спокойно выспаться.
Он лёг и сейчас же заснул. И приснилось ему Облако, которое ждало его сегодня, да так и не дождалось. Оно укоризненно качало головой кабана и говорило: «А ты знаешь, как трудно превращаться… Ведь потом найти себя – целое дело…»
От этого сна Чик сразу проснулся. Да, он забыл встретиться с Облаком. Как же так?!
В этот миг мимо его дома с воем пробежал шакал.
– Ха-ха, – усмехнулся Чик. – Подумаешь, Облако! Я сегодня сделал дела поважнее.
Он опять улёгся и заснул. И больше ему уже ничего не снилось.
4
Когда Чик проснулся на следующий день, стояла такая же тишина, как накануне вечером. В первый раз его никто не будил спозаранку – солнце стояло уже высоко. Чик, улыбаясь, потянулся. У него было прекрасное настроение. Никто не бьёт его кулаком в плечо, чтобы вставал, никто не кричит на него, никто не заставляет делать массу
Первым делом захотелось есть. Ведь Чик лёг спать, не поужинав. Он полез по котелкам и мискам, но в них мало что осталось – ведь никто не готовил ни ужин, ни завтрак. Однако кое-что нашлось, и он наелся. Позавтракав, Чик совсем развеселился и, бормоча: «Свобода… свобода…», выбежал на улицу.
Деревня как будто вымерла. Не скрипели вороты колодцев, не перекликались на поле или огороде люди, никто не напевал, копаясь в земле, хозяйки не кликали цыплят: «Цып-цып-цып…» Только мычали жалобно недоеные коровы да всхрюкивали время от времени некормленые свиньи, а то вдруг куры всклохотнут да смолкнут в испуге… Но от этих звуков вокруг будто тише становилось. Превращённые в зверей люди не то разбежались, не то попрятались, а те, кто чудом успел ускользнуть от пальца Чика, уж наверняка скрылись куда-нибудь подальше – в лес или в соседние деревни.
Повисла мёртвая тишина. Может, она и напугала бы кого другого, но не Чика. Он был доволен, что ему никто не мешает. Сначала ему захотелось обойти деревню. Давно уже он не мог спокойно пройти деревенской улицей. Вечно ему вслед улюлюкали, а могли и бросить в спину чем-нибудь: яблоком, камнем или просто куском грязи. Ему могли подставить ножку, чтобы он плюхнулся в лужу, или вылить из-за угла целое ведро помоев…
А сейчас он шёл, победно глядя в пустые окна домов, плевал сквозь зубы на заборы и калитки главных своих обидчиков и, прищурив глаз, сбивал палкой подсолнухи, будто головы не уничтоженных ещё врагов. Эта прогулка по деревне наполнила его гордостью за одержанную победу и презрением к побеждённым – исчезнувшим обидчикам.
Чик не пытался разобраться в себе, не думал, как и что получилось. Ему это не казалось странным. Ведь раньше он мог разговаривать с тем, что мы называем природой. Так что же удивительного в том, что теперь он смог вмешаться в её дела? Ему казалось, что он просто всё расставил по местам.
«Кто кем был, тем и остался, – думал он. – Они просто облик изменили на более подходящий. Но ведь тогда может быть и наоборот: и зверь примет
облик человека, если достоин этого. Ого, – обрадовался Чик, – это интересная мысль, надо будет попробовать!» – И он помчался в поле.
Но ни в поле, ни в лесу он в этот день никаких зверей не встретил. Наверно, попрятались от него? Да нет, не в этом дело, пожалуй. И с травинками-былинками, и с жучками-червячками он сегодня что-то не поболтал. Не хотелось? Чик и сам не знал. Но как-то по-другому ходил он по лесу и по полю. Как ни был он сегодня счастлив, а чего-то ему всё же не хватало.
К вечеру, изрядно устав, вернулся Чик в пустую деревню. Нашёл в каком-то доме кусок хлеба и кашу, поел да и улёгся спать. И хоть устал, а заснул не сразу. Некому рассказать о своих подвигах. Не перед кем похвастаться. Никто не ругает – это правда. Но некому и похвалить его. Не с кем словом перекинуться. Один. Совсем один. Этого ли ты хотел, Чик? Ворочается, пытается уснуть. Лежит и всё слушает и слушает тишину… И она нравится ему всё меньше и меньше.