Чикагские гангстеры могут отдыхать
Шрифт:
Я выудил завернутый в полиэтилен диплом, который, судя по всему, предъявлялся ещё реже, чем паспорт, и выглядел новее, хотя был старше по возрасту. Он свидетельствовал о получении высшего образования в художественно-промышленном институте города Павловска и приобретении профессии мастера-художника декоративно-прикладной росписи народных промыслов. Длиннее, наверное, только Останкинская башня. Даже по оценкам не за что зацепиться: сплошь четверки. Словно не существовало других отметок!
Я в сердцах отложил диплом, и следующим выуженным предметом стала пачка сигарет «Честерфилд». Я потряс её над ухом. Что-то стукалось
Я вытащил на свет божий перстень! Тот самый, запечатленный на фотографии и оставивший след на моем подбородке. Перстень был тяжелый, массивный, золотой, сделанный весьма искусно. Ну вот, это уже кое-что… Больше в сумочке ничего не оказалось. Так что вместо ответов, на которые я рассчитывал, мне добавилась ещё одна загадка.
И с последним вздохом надежды я открыл бумажник…
Лучше бы я этого не делал!
Он был буквально набит деньгами. Валютой! Долларами и фунтами стерлингов!
Я вытряхнул их на стол и принялся пересчитывать, проклиная всех и вся. Меня даже холодный пот прошиб. Вот это я влип! Если бы меня задержали при попытке украсть такую сумму, я бы не отвертелся. Придется срочно избавляться от этих денег, вернуть их, иначе мне грозили крупные неприятности.
Я насчитал две тысячи пятьсот фунтов и пять тысяч двести
долларов. Вот это уже деньги. Оставить их никак нельзя, выкинуть тоже. Если на меня выйдут, а я не смогу их вернуть, это только усугубит мое положение. Не по почте же высылать их владелице! Как же вернуть?
Я складывал вещи обратно в сумочку и, когда взялся за ключи, понял, что нужно делать, чтобы избавиться от денег. Запаковав их в газету, я поехал к дежурившему у дома Нины Семену, чтобы посоветоваться с ним. Мы долго совещались, прикидывая разные варианты, и придумали: завтра, как только проводим Нину на работу, подъедем к дому Наташи и как-нибудь подбросим сверток.
На том и порешили. Семен поехал отдыхать, а я остался дежурить. Ночь прошла спокойно. Под утро подъехал Семен, мы проводили Нину до работы и договорились встретиться с ней во второй половине дня, после нашего звонка. О встрече с сестрой мы ей пока не сказали.
В Чистом переулке было удивительно тихо и сонно. Я остался в машине, а Семен поднялся на второй этаж, где жила Наталья. Вернулся он быстро.
— Я послушал, никаких звуков изнутри. Потом позвонил по телефону, никто не подошел. Что будем делать?
— А что нам остается? Идем, — вздохнул я, вылезая из машины.
Мы поднялись. Семен пробежал по лестнице до самого верха, проверяя, нет ли засады этажом выше. Никого не обнаружилось.
Я торопился и никак не мог попасть ключом в замок. Наконец запор щелкнул, я отворил дверь и осторожно вошел. В это время снизу кто-то стал подниматься, и Семен буквально втолкнул меня в квартиру, заскочил сам и захлопнул дверь.
Мы оказались в маленьком темном тамбуре прихожей, комната оказалась закрытой. Мы переглянулись, я взялся за ручку двери, но она сама распахнулась нам навстречу. На мгновение нас ослепил яркий электрический свет.
"Эх, Семен! — пронеслось у меня в голове. — Счетчик-то не проверили!"
— Заходите, гости дорогие! — пробасил
Прищурившись, я разглядел в проеме амбала, который делал нам пригласительные жесты пистолетом. Найдя его аргумент убедительным, мы приняли его приглашение. А у меня почему-то зачесалась голова, видимо, предвкушая пополнение синяков и шишек.
— Ручки быстренько вверх, и без фокусов! — добродушно басил амбал, покачивая пистолетом.
А что ж нам, трудно, что ли? Мы задрали руки, при этом у меня выпал и шлепнулся на пол пакет с деньгами лже-Нины.
— Подними! — грозно прогудел амбал.
Я изобразил на лице готовность, даже начал сгибать спину в послушном поклоне, но амбал оказался грамотным в делах такого рода и остановил меня, поняв, что, наклонившись, я смогу схватить его за ноги, а отойти дальше ему мешало кресло за спиной.
Амбал прищурился и соображал мгновение, потом сам потянулся за пакетом ногой, глядя нам в глаза. И все-таки он оказался не так опытен, как я, старый опер с Петровки. Только на мгновение он перебросил взгляд с меня на Семена, и я тут же подсек его ногу и одновременно ударил его локтем под руку с пистолетом, потом в лицо, ускорив падение.
Здоров был амбал. Грохнувшись на пол своим могучим и грузным телом, он тут же попытался вскочить на ноги. Семен замахнулся ногой, стараясь ударить его в голову, но амбал перехватил ногу, дернув Семена на себя. Семен рухнул на него сверху, пистолет выпал, и оба стали тянуться к нему, отпихивая друг друга. Я выжидал момент, наконец, просто бросился в эту свалку, схватил амбала за руку. Когда амбалу удалось сбросить с себя Семена, ему в грудь уперся ствол пистолета, которым я успел завладеть.
— Спокойно и не дергаться! — хрипло предложил ему я.
— Чего и тебе желаем, — раздалось у меня за спиной, и что-то холодное ткнулось мне в затылок. Не зря он чесался.
Я готов поспорить на крупную сумму, что знаю, что это было. Я замер с пистолетом, приставленным к груди амбала. Семен медленно поднял руки, лежа на спине.
— Вставай! — приказали сзади.
Я стал медленно подниматься, стараясь не делать резких движений, но тут амбал ухватился за мой пистолет, я потерял равновесие, шлепнулся снова на него, раздался хлопок, и тело амбала подо мной дернулось. Он захрипел, а я вжал голову в плечи, предчувствуя выстрел в затылок, и зажмурился, чтобы не видеть, как разлетятся мои мозги. И они не замедлили разлететься…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
У святого Петра оказалась гнусная харя Володи-телохранителя, и вместо ключей от рая — пистолет в руках. Он склонился надо мной и спросил ласково:
— Ну что, доигрался, ковбой?
Тут по чудовищной боли в голове я догадался, что меня не пристрелили, а в очередной раз вырубили. Мысленно я порадовался за святого Петра, за то, что на самом деле он, наверное, все-таки не похож на Володю.
Я с трудом открыл до конца глаза — боль от этого усилилась — и подумал, что если меня ещё раз ударят, то мне станет невмоготу даже потеть, не то что двигаться. Стараясь не вертеть шеей, чтобы не беспокоить то, что на ней все ещё находилось, я осторожно огляделся. Добродушная физиономия Володи вселила в меня легкую надежду. "Может, все-таки промахнулся?" мелькнула шальная мысль.