Чикагские гангстеры могут отдыхать
Шрифт:
— Если там милиция, лучше бросай оружие. Только людей зря побьем. Все равно с девятого этажа не уйти. Из нас решето сделают. Или сверху расстреляют, или на выходе продырявят за милую душу.
— Так что же, сдаваться?
— Если там милиция, то да. А что ты предлагаешь — убивать?
— Да нет уж, — мотнул он головой.
Мы вышли из лифта на шестом этаже и долго стояли на лестничной площадке, прислушивались, затаив дыхание, к жизни дома. Постояв так довольно долго, мы медленно, шаг за шагом, поминутно останавливаясь и слушая, пошли вверх по лестнице.
Мы постояли у двери, прикладываясь по очереди ухом, проверили на этот раз счетчик на лестничной площадке, до слез всматривались в замочную скважину, пытаясь различить хоть намек на какое-либо движение, но, как ни старались, ничего не заметили.
— Ну что же, говори теперь свое волшебное слово, — с усмешкой прищурился мой напарник.
— А вот и скажу, — гордо ответил я. — Дай-ка ключи от квартиры в Чистом переулке.
Семен изобразил недоумение на лице, но порылся в кармане и протянул мне связку на брелке, не скрывая, тем не менее, своего скептического отношения к моей затее.
Каково же было его удивление, когда ключики идеально подошли к обоим замкам — верхнему и нижнему. Упавшая челюсть, наверное, отбила ему коленки. Он так искренне удивился, что на время даже потерял дар речи.
Я подмигнул ему, покровительственно похлопал по плечу и, не удержавшись, сказал:
— Учись, сынок, пока я жив.
Мы открыли дверь, не дыша вошли в прихожую, проверили ванную, туалет и обе комнаты. Даже стенные шкафы открыли и отодвинули висевшие в них пальто и платья. А Семен, принеся с кухни табуретку, внимательно осмотрел пустые антресоли.
Наконец мы успокоились, заперлись изнутри и уселись на небольшую тахту, покрытую пушистым пледом с изображением белого барса. Семен приоткрыл окно, и квартирка наполнилась запахом листвы и чистого воздуха. Вообще здесь, на краю Москвы, на девятом этаже, оказалось удивительно тихо и спокойно. Мы на какое-то время смогли позабыть о своих неприятностях и бедах и хоть чуточку отдохнуть. Что и сделали. Мы сидели на тахте в маленькой уютной квартирке, не загроможденной мебелью, и тупо глазели по сторонам.
— А тебе ничего не кажется подозрительным? — нарушил молчание Семен.
Вздохнув, я согласился. Это, конечно, не заброшенная халупа в Чистом переулке, но что-то здесь тоже явно не то. Непохоже, что здесь жил Володя. Я помню, как он одевался, какие носил пижонские дорогие галстуки, костюмы и сорочки. А здесь было не то что бедно, но скромновато для его стиля. Здесь мог жить человек среднего достатка. А Володя любил комфорт и гордился этим, выпячивал свою обеспеченность.
Тут стояла тахта под обыкновенным пледом, какой, наверное, в
каждой квартире найдется, большой «Рекорд» на ножках, торшер, круглый стол, несколько стульев. Сервантик, не перегруженный сервизами. На кухне минимальный
— Квартира Натальи? — посмотрел на меня Семен, сидевший на корточках около серванта.
Я отрицательно покачал головой.
— Вряд ли.
— Тогда чья же?
— Скорее всего, Володино любовное гнездышко.
Мы помолчали, и я добавил, глядя в стену:
— Должна быть третья квартира. Основная. Которую, скорее всего, снимают. Предусмотрительный, гад.
— Говорят, в ГРУ работал, — довел до моего сведения Семен. — Судя по стилю — похоже. Вроде тогда все на свои места становится.
— Все, да не все, — возразил я. — Тогда получается, что всю эту затею с сестрой-близняшкой завели три, а может, даже больше, чем три года тому назад. Невероятно! Невозможно!
— Почему? — не понял хода моих размышлений мой друг.
— Ну, вряд ли такие разные люди стали бы так долго ждать выполнения своего заговора. Такими поступками, как правило, движет алчность, а она нетерпелива. Они стали бы в результате подгонять друг друга, перессорились бы. Ты должен знать, что такие случайные союзы недолговечны.
— А почему ты думаешь, что это случайный союз? — хитро прищурился он.
— А как же по-другому?
— Ну, возможно, Володя и Наталья давным-давно любовники. Мы ведь не знаем даже, откуда Володя взялся. Вдруг они знакомы ещё с Северодвинска. Или Павловска.
— Ну, насчет Павловска это ты, положим, загнул. Это вряд ли.
— А почему нет?
— Да хотя бы потому, что Володю хорошо знает Нина. А она наверняка была знакома с друзьями сестры в Павловске, — убежденно сказал я.
— Это как раз вопрос спорный. Ну да ладно. Не суть дела. Допустим что угодно. Пускай даже встретились они в нашей родной златоглавой. Какая разница? Могло так быть? — продолжал Семен.
— Могло, могло, ну и?.. — я все никак не улавливал.
— Ну и жили они поживали, пока Володя не стал работать на мужа Нины. И только тогда открылось удивительное сходство Нины и Натальи. Пока разобрался Володя, пока вытряс из своей любовницы или гражданской супруги, что, да как, да по каким причинам она имитировала свою гибель…
— А зачем она это сделала? — я даже головой затряс, стараясь понять.
— Это другой вопрос, — пожал плечами мой друг. — Тут возможен целый букет версий. Например, она случайно остается в живых, но страдает амнезией… То есть становится человеком без прошлого. Тогда Володя из неё мог веревки вить. А еще, может, она отомстила отцу, бросившему семью, и сама исчезла, чтобы её не привлекли к суду… Да мало ли что ещё можно выдумать. Сейчас это не столь важно.