Чингисхан. Демон Востока
Шрифт:
И как только армия врага подойдёт к городу и начнёт ставить осадный лагерь, у неё сразу же начнутся серьёзные проблемы. Эквиты и пешие легионеры будут выходить из своих укреплённых каструмов и совершать нападения на обозы и отстающие подразделения противника, вынуждая отвлекать силы от осады и вообще терять отнюдь не бесконечных людей.
Как говорил Эйрих, у римлян это уже существовало, в какой-то форме, но затем они от этих дорогостоящих идей отказались, ввиду общего упадка и нехватки финансирования, полностью
Готам же ничего не мешало организовать подобным образом защиту столицы и крупных городов, избавившись от необходимости перестраивать, за совершенно безумные деньги, городские стены. Каменные каструмы сильно затруднят любому врагу снабжение, а также будут истачивать вражеские силы в непрерывных налётах, пеших и конных. И когда осаждающих врагов станет уже не так много, поступит сигнал на общий сбор гарнизонов каструмов…
— А что тут дальше думать? — спросил себя Зевта, уже пришедший к пролому № 11.
Строители уже восстанавливали кладку, ради чего им пришлось разобрать всю секцию стены. Шарообразные камни, метаемые манджаниками, летели лишь примерно в сторону стены, поэтому пострадала практически вся секция.
— Бетон? — задал себе следующий вопрос Зевта. — Сотни тысяч солидов псу под хвост? У нас что, так много денег?
Форты, конечно, обойдутся дороже, сильно дороже, чем одна большая стена, отвечающая современным требованиям, предъявляемым повелительным скрипом манджаников, но зато дадут очень высокую устойчивость города к осаде.
— Как всё продвигается? — спросил первый консул у Гнея Ацискулы, главы каменотёсной комиции города Равенны.
— Знаешь… — развернулся к нему римлянин и протянул руку. — Успеваем.
— Рад тебя видеть, — ответил Зевта на рукопожатие.
Этот римлянин оказался отличным парнем, с которым и поговорить есть о чём и выпить приятно. Правда, он никогда не пил нормальной готской браги, но это недоразумение они уже давно поправили.
— Взаимно, — с улыбкой кивнул ему Гней. — Недавно нашли под завалом двоих ауксилариев…
— Мне жаль, что нам пришлось брать город штурмом, — вздохнул Зевта.
— Надо было нам этих всех… — скрипнул зубами каменотёс. — Но боялись, м-м-мать его… Этот содомит, как бишь его… Как портовая чайка, сукин сын: прилетел, насрал и улетел.
— Надеюсь, с остальными городами нам не придётся применять силу, — произнёс первый консул. — Когда император вернётся, чтобы забрать то, что мы даём простым людям…
— Встретим, суку, как полагается, — пообещал Гней Ацискула. — Да я сам запишусь в гарнизон, чтобы лично бросать камни со стены!
Пролетарии Равенны, до этого теснившиеся в городе и надеявшиеся на милость нобилей, уже получают свои наделы. Землемеры, набившие руки на десятках тысяч наделов Венетии и Истрии, а также Реции и Норика, уже оперативно делят бывшие земли
«Это-то понятно, что всем от этого хорошо, но мы-то здесь каким боком?» — задал он себе мысленный вопрос. — «У франков, вон, у вождей самые большие наделы, на манер римских патрициев, а у меня пятьдесят югеров… А я целый консул! Это понимать надо!»
— Чего такой смурной? — спросил у него Ацискула.
— О консулате своём думаю… — ответил Зевта.
— Вот чего не ожидал от готов, так это возвращения к традициям истинных римлян, — улыбнулся римлянин. — У нас всё хорошо было только тогда, когда были консулы, преторы, Сенат… Правильное дело вы затеяли, я так скажу. А о консулате не переживай — ты дельный человек, хорошо делаешь свою работу. Сенаторы всё видят, поэтому могут и на второй срок тебя назначить.
А Зевта знал, что не назначат. Это та самая неприятная часть всей эйриховой затеи — гарантий, что тебя выберут ещё раз, никто дать не может. Будет другой первый консул, а Зевту назначат проконсулом где-нибудь в Реции или Норике, чтобы руководил войсками и берёг границы Республики.
— Ты вот что лучше скажи, — отбросил негативные мысли Зевта. — Что дешевле: построить стену толщиной в шесть пассов вокруг Равенны или поставить двадцать шесть каменных каструмов вокруг неё?
— А какой размер каструмов? — поинтересовался римлянин.
— Ну, на три тысячи воинов гарнизона, — ответил консул. — Чтобы могли держать долговременную оборону, с запасами провизии и просторными казармами со всем необходимым для нормальной жизни.
Гней Ацискула задумался. Почёсывая гладкий подбородок, он воздевал очи к небесам, после чего опускал их к земле, сгибал пальцы и беззвучно приоткрывал рот.
— Шесть пассов толщины стены — это против ваших камнемётов? — спросил он.
— Да, — подтвердил Зевта. — Иначе с нами случится то же самое, что и с вами.
— Ох-ох-ох, дорого и долго, — вздохнул Ацискула. — Точные цифры не скажу, но стена толщиной в шесть пассов вокруг Равенны — это всяко дороже, чем даже семьдесят укреплённых каструмов.
— Даже если заливать в стены каструмов бетон? — уточнил Зевта.
— Ну, тогда пятьдесят, — прикинул камнетёс. — Дешевле каструмы, однозначно. А что за смысл?
— Это я так, отвлечённо размышляю, — отмахнулся консул. — Бетон умеете делать?
— Лично не умею, — признался Ацискула. — Но у нас целая комиция бетонщиков есть, правда, маловато их стало последнее время, спрос низкий.