Чингисхан. Демон Востока
Шрифт:
— Но колонисты — это малозначимый вопрос, — продолжил Флавий Антемий. — Куда более важный вопрос — что готы собираются делать дальше. И у меня есть сравнительно свежие сведения о том, что претор Эйрих направил своё войско в гуннские степи. Это неслыханное действо…
— Он показался мне умным, — вдруг произнесла старшая сестра императора. — В тот раз, на похоронах папы… Мы поговорили с ним. Я хотела купить у него его гиганта, но он отказался.
Флавий Антемий тоже хотел купить у него того гиганта, но тоже получил отказ.
— «Ищи себе другого великана за спину», — процитировала Пульхерия. — Он так мне сказал.
Девочка
— Он пошёл против гуннов? — спросила девочка. — Он либо глупец, либо мы чего-то не знаем. Учитель-раб Афиноген говорил мне как-то, что не следует сражаться против пчёл внутри их улья… Либо этот Эйрих не дружит с умом, либо никогда не слышал эту пословицу.
Консул тоже подумал сначала, что бог наслал Эйриху безумие, раз этот гот вздумал идти с войском в степи гуннов, но затем Антемий вспомнил контекст и восхитился решительностью парня. Эйрих знает, что в степи распри, войско его стало чуть больше, чем было до битвы, поэтому теперь всё выглядит так, будто у Эйриха есть конкретный план, со взвешенными рисками и рассмотренными прибылями. Нет, в степь он пошел не под влиянием эмоций, а с холодным расчётом…
— Можно я пойду, дядя Антемий? — заканючил император Феодосий II.
Слова подопечного выбили консула из уже проторенной колеи хода мыслей, он тряхнул головой и сделал разрешающий жест.
— Итак, консул, — Элия Пульхерия запрыгнула на освободившийся трон. — Расскажи мне побольше о том, что мы можем извлечь из всего этого…
Примечания:
1 — Хоробат — линейка, длиной двадцать футов (около шести метров), предназначенная для нивелирования, то есть определения превышений между точками местности. Древние римляне использовали этот технический девайс при строительстве дорог, акведуков и тоннелей. В безветренную погоду применяли оборудованные на хоробате рейки с отвесами, а когда ветер, использовали специальный полутораметровый желоб шириной 2,5 см и глубиной 3,7 см, куда наливали воду. В последнем случае это роднит хоробат с современными строительными уровнями, но идеологический родственник хоробата — это не просто какой-то там уровень, а гидроуровень.
Глава двадцать шестая. Против себя
/30 октября 409 года нашей эры, Гуннская держава, в степях/
Напряжённый и даже не пытающийся скрыть эту напряжённость Зевта подъехал к Эйриху.
— Сегодня точно сможем победить? — спросил он.
— А на что всё это похоже? — спросил Эйрих, указав на стоящие в атакующем боевом порядке войска готов. — На войско, готовящееся к поражению?
У него есть две тысячи восемьсот тринадцать скутатов, задачей которых будет удержание обоих флангов, а также тринадцать тысяч обычных готских воинов, ещё совсем недавно делившихся между собой на остготов и визиготов. Обычное воинство Эйрих поставил в центр, рассчитывая, что не придётся их куда-то направлять, полностью сфокусировав на обороне.
Ещё у него есть четыре тысячи семьсот девяносто эквитов, половина которых ещё
Аланов Эйрих поставил на правом фланге, вместе с их конными лучниками, чтобы атаковали по сигналу.
Визиготских всадников, насчитывающих три с половиной тысячи воинов, Эйрих поставил на левом фланге, с теми же целями.
Может показаться, что он очень сильно доверяет союзникам, раз выделяет им важнейшие ответственные места в этой битве, но истина была далека от этой версии…
Настоящее прикрытие флангов — это скутаты, а главная ударная сила — это эквиты, которые очень скоро выйдут перед обычными остготскими воинами в центре.
Эйрих не умел видеть будущее, но у него было устойчивое предчувствие, что очень скоро от старых четырёхрогих сёдел откажутся все окрестные народы, а единственным основным оружием конницы станут контосы…
В душе у него была такая же устойчивая уверенность в том, что гунны не смогут удивить его, потому что он знал, что разбирается в том, как надо воевать степнякам лучше, чем Руа и самые лучшие его полководцы.
— У рейкса гуннов не было другого выхода, он обречён вступать в эту битву, — произнёс Эйрих задумчиво. — Он надеется на победу, верит, что победит, а я уже знаю, что он сегодня проиграет…
Гунны пригнали сюда около тридцати тысяч воинов, что примерно сопоставимо с численностью войска готов, но половину их войска составляют покорённые народы из данников. Здесь есть знамёна многострадальных визиготов, представленных, примерно, двумя тысячами, есть и пара известных Эйриху знамён вандальских родов, есть и близкие сородичи — целых четыре знамени остготских родов. Битвы разные, но Эйрих поразился иронии судьбы, раз за разом сталкивающей его с готами, подпятными гуннам…
«Недалеко и до того, что меня назовут братоубийцей и губителем вандалов…» — с кривой усмешкой подумал он.
Против вандалов он лично ничего не имел, как и против любых других племён, кроме меркитов, до сих пор ненавидимых им всей душой, но так получилось, что он очень часто воевал против вандальских родов…
Были среди гуннского войска и другие знамёна, большая часть из которых была Эйриху неизвестна, хотя пару-тройку он мог, приблизительно, отнести к герулам и гепидам. Но это было неточно, потому что окрестных племён, содержащих в себе, порой, сотни родов, очень много и знамя каждого рода не запомнишь, даже если очень захочешь.
Внимательное рассмотрение состояния воинов противника позволило заключить, что Руа собирал войско в спешке и брал кого попало. Скорее всего, мысли Эйриха о временной слабости кагана были довольно-таки близки к истине. Междоусобица — это всегда очень плохо для державы, какой бы сильной она ни была до этого…
Предстоящее сражение Руа решил начать в классическом стиле: пехота в центре, союзная конница по флангам, но есть очень большой резерв из гуннских всадников. Большой и мобильный резерв — это большая опасность, вынудившая Эйриха придержать всех обычных остготских и часть визиготских всадников в своём резерве, чтобы принять контрмеры, в случае чего.