Чингисхан. Пенталогия

Иггульден Конн

Баяр медленно поднялся.

– Мне пора, – объявил он. – Выбирайте, что угодно вам, но меня вы здесь не задержите.

Он резко развернулся, услышав звон мечей, выхваченных из ножен. Два стражника Бату мрачно смотрели на него, загородив входную дверь.

– Сядь, мы с тобой еще не закончили, – проговорил Бату, отстранившись от стола. Взгляд Баяра упал на массивный нож для мяса. Бату усмехнулся, взял нож и подцепил толстый кусок. – Сядь, говорю тебе! – велел он.

Глава 37

Арик-бокэ

опустил лук и снова попытался привести в порядок дыхание. Не получилось. Только начнет успокаиваться – накатывает клокочущий гнев, пульс подскакивает, руки начинают дрожать.

Раздраженно крикнув, он увидел, что стрела угодила в верхушку соломенной мишени. Арик-бокэ с раздражением швырнул лук наземь, игнорируя гримасу стрельничего, огорченного таким обращением с ценным оружием. Тельхан разменял седьмой десяток и до Арик-бокэ служил трем ханам, одному из них – на войне. Трое юношей, подметающих плац, разинули рты от изумления: их за подобное высекли бы.

Сама невозмутимость, Тельхан поднял лук и застыл в ожидании приказа, хотя чуткие пальцы скользили по драгоценному оружию, выискивая трещины и повреждения. Успокоившись, он снова протянул лук Арик-бокэ, но тот отмахнулся.

– Пока хватит. У меня мысли не на месте, – проговорил он.

Орлок, стоявший рядом, как раз вытаскивал лук, а теперь мучился сомнениями. Сердце у него билось спокойно, выдержка никуда не делась. Аландар мог поразить любую мишень, но под гневным взглядом хана решил не стрелять. Он медленно расслабил напряженное тело, чувствуя, как неприятно дрожат грудные мышцы.

Аландар снял колчан с плеч и передал каракорумскому стрельничему. Он надеялся, что физическая нагрузка успокоит Арик-бокэ, но с каждым неточным выстрелом хан раздражался еще пуще.

– Не желает ли ваше ханское величество поупражняться с мечом? – спросил орлок.

Арик-бокэ фыркнул. Ему хотелось заколоть кого-нибудь, а не повторять позы и выпады, пока мышцы не загудят. Он тряхнул головой.

– Давай.

– Тельхан, принеси ханские мечи для упражнений.

У Арик-бокэ появилась новая мысль, и он остановил Тельхана.

– Меч с волчьей головой тоже принеси! – велел он. – И доспехи для тренировки.

Тельхан с поклонами зашагал к постройке, которая окаймляла плац. Вернулся он с двумя мечами в ножнах и доспехами из жесткой кожи. Арик-бокэ потрогал рукоять каждого.

– Надень доспехи, Тельхан, мне хочется что-нибудь порубить.

Стрельничий, воин бывалый, сражался бок о бок с Субэдэем и заслужил высокое положение при дворе хана. Он нахмурился, посуровел. Для кого-то из учеников это предвещало бы немилость, а Арик-бокэ и бровью не повел.

– Ваше ханское величество, я призову на помощь ученика? – спросил Тельхан.

Арик-бокэ едва взглянул на него.

– Я велел тебе призывать ученика? – резко осведомился он.

– Нет, господин мой.

– Тогда делай, как велено.

Тельхан принялся застегивать на себе кожаные пряжки. Изначально доспехи для тренировки служили кузнецу фартуком, отсюда длинные рукава и слои кожи, сшитые

так плотно, что не наклонишься. К фартуку добавили уплотненный шлем с оплечьями и тяжелые щитки, которые застегивались под рукавами и на голенях. Тельхан надел основную часть через голову, а Аландар взялся за застежки.

Арик-бокэ обнажил тренировочный меч и махнул им, рассекая воздух. Меч намеренно отлили тяжелее обычных клинков, чтобы воин разрабатывал себе руки и укреплял силу. При этом лезвие затупили и скруглили. Арик-бокэ нахмурился и вытащил собственный меч, который забрал у погибшего Мункэ.

Аландар и Тельхан разом повернулись к хану, заслышав, как из ножен достают сверкающий стальной клинок. Узнать меч помог не только военный опыт. Клинок десятилетиями хранили в семье хана. Рукоять отлили в форме волчьей головы, символа возрожденного народа. Этот меч носил Чингисхан, а прежде – его отец. На заточенном, отполированном лезвии не было ни царапинки: все тотчас сглаживалось. Меч иллюзий не создавал: его отковали, чтобы резать плоть. Арик-бокэ, кряхтя, полоснул им воздух.

Аландар перехватил взгляд Тельхана и криво улыбнулся гримасе стрельничего. Тельхан ему нравился, вечерами они частенько вместе выпивали. Стрельничий не из тех, кто падает в обморок при виде крови или перед лицом побоев. Тем не менее вид у него был несчастный. Аландар управился с застежками и отошел в сторону.

– Дать ему меч? – спросил он хана.

Арик-бокэ кивнул.

– Дай свой.

Каждый из троицы знал, что это почти ничего не изменит. Доспехи изготовили для долгих тренировок, чтобы молодой воин не нервничал, пока товарищи отрабатывают на нем удары. В них Тельхан лишался подвижности, а следовательно, шанса защититься.

Аландар передал меч стрельничему и, повернувшись спиной к хану, ухмыльнулся. Тельхан в ответ закатил глаза, но меч взял.

Едва Аландар посторонился, Арик-бокэ шагнул вперед и размашисто полоснул мечом по шее Тельхана. Аландар тотчас перестал улыбаться, а стрельничий отшатнулся. Доспех плотный, шлем находит на оплечья, но меч с волчьей головой чуть не перерезал слои плотной кожи.

С огромным трудом стрельничий блокировал следующий удар: руки в толстых рукавах едва сгибались. Арик-бокэ кряхтел, обливался потом, но теснил Тельхана – то сверху полоснет, то снизу, то в пах ударит, то в шею. Меч вспарывал доспехи, оставлял бреши, в которые Аландар видел одежду Тельхана. Орлок хотел что-то сказать, но не решился. В конце концов, Арик-бокэ – хан.

Тельхан понял, что бой нешуточный, и когда Арик-бокэ слишком приблизился, сделал обманное движение – резко качнул бедрами в громоздком костюме и заставил хана пошатнуться. Хан ответил очередным ударом по шее и сорвал кожаный щиток. После плотной кожи свежий воздух – Тельхан сразу почувствовал, что обнажилось его жилистое горло. Он отступал, шагая то в сторону, то назад, но Арик-бокэ не отставал, размахивая мечом, как дубинкой. Не раз и не два его мощные удары блокировались плотной кожей доспехов, Арик-бокэ выворачивал пальцы и шипел от боли.