Чингисхан. Пенталогия
Шрифт:
По сигналу полководца знаменосец поднял знамя тумена и описал им большой круг. В ответ тумен почти остановился и развернул контратаку. Воины стали поворачиваться в его сторону, а Хулагу ловил их взгляды и пытался подавить панику: персы и афганцы рванули в глубь его войска.
– Второй флаг! Покажи им новых врагов! – крикнул Хулагу знаменосцу.
Сигналов было слишком мало; как указать своим людям на врагов, спускающихся с холма? Впрочем, воины у него опытные, догадаются, что он остановил их не просто ради контратаки.
Воины развернули коней и поскакали вверх по холму. Хулагу застонал
У подножия холма персы рванули вперед, вопя от радости: они потеснили монголов. Как и опасался Хулагу, в рывке они пролетели мимо отрядов его личного тумена. Хулагу вдохнул поглубже, чтобы отдать приказ мингану, который прибыл вместе с ним.
– Назад, на подкрепление! – прогремел он. – На подкрепление Медного тумена!
Хулагу пришпорил коня. Врагов было слишком много, но не сдаваться же им! Еще неизвестно, как сложится битва, еще и победить можно. Он дождется поворотного момента, будет молиться, чтобы тот настал. Медный тумен теснили спереди и с фланга. Еще немного, и враги его разобьют. Впервые за это утро в душе Хулагу зашевелился червячок сомнения. Смуглым кочевникам он еще не уступал, хотя каждый год они нападали все чаще, все более многочисленными отрядами, крича то «Багдад!», то «Аллах акбар!». Хулагу оскалился и помчался на помощь своему тумену. Чумазые крестьяне не сломят его воинов. Победить их можно, а сломить – никогда.
Воины мингана пустились галопом. Многие потеряли копья и опустошили колчаны, но налетали на врага с мечами наголо и боевым кличем, стремясь прорваться сквозь хаос. Хулагу не отставал от своих воинов – если враги поднимали щиты, обрушивал свой меч им на шлемы. Сидя в седле, он видел, как на склоне его тумен сталкивается с новым врагом. Воины опустили пики и выстроились длинной шеренгой, но бесчисленное множество врагов остановить не могли. Точно в рваной рыбацкой сети, в шеренге зияли бреши. Бешеный натиск не сдержать, вопящие персы теряли людей сотнями, но пробивались и просачивались на главное поле боя.
Хулагу выругался, изливая свой гнев в стремительном ударе, которым проломил череп бородача, разинувшего в вопле рот. Задача командира – «не выпадать» из битвы, не терять голову от гнева и боли. Враги на склоне все прибывали, и вопреки жаре, по спине у Хулагу побежали мурашки. Мусульмане ловко его подловили – заставили бросить в битву все силы, потом выскочили из засады и показали свою мощь.
Хулагу освободил пространство для маневра и уже подтягивал к себе минган, когда увидел: по окровавленной траве к нему мчатся дозорные. Они показывали на тенистую долину справа, и Хулагу беззвучно застонал. Если там еще одно войско, ему конец.
Едва он об этом подумал, первая группа воинов спустилась с затененных холмов прямо по следам его дозорных. Хулагу вытер глаза от пота, изумленно глядя на то, что казалось невероятным, но очень радовало. С затененных холмов спускались монгольские воины, ряд за рядом. Высоко поднятые копья напоминали колючий лес. По знаменам Хулагу понял, кто перед ним, изумленно покачал головой и глянул на врагов. Затем медленно растянул
По склонам тумены спускались плотной массой, со всех сторон зажатые долинами; на равнине рассредоточились, и Хулагу закричал от радости: эти маневры он знал как свои пять пальцев. Два тумена двинулись в другую сторону – к вражескому полчищу, сползающему с вершины холма. Еще два на равнине прибавили скорость и рванули к Хулагу, словно молот, ударяющий персов.
Свежие силы неуклонно надвигались на мусульман. Запели тетивы; стрелы полетели десятками тысяч, буквально заполнив воздух. Персы такого напора не выдержали, их искореженные щиты толком не защищали. Хулагу привстал на стременах и увидел, как монголы опустили копья. Шеренга из пятисот воинов налетела на персов, смяла их и двинулась дальше, громя и круша. Хулагу закричал от восторга и отдал командирам новые приказы. Персы оказались с двух сторон от него – получилась ловушка, словно Хулагу нарочно так подстроил. Он еще раз глянул на вершину холма и увидел, как свежие тумены громят персидские резервы. Монголы налетели на кавалеристов и принялись осыпать их черными стрелами.
Битва закончилась, а резня только началась. Многие персы бросали оружие и пытались сбежать или просто воздевали руки к небу в последней молитве. Монголы сдачу не принимали – в упор прошивали врагов стрелами.
Воины Хулагу воспрянули духом. Даже усталость отступила: не терять же лицо пред родичами. Монголы были на грани поражения – а сейчас безжалостно добивали отступающих персов. Резня продолжалась до захода солнца, когда уцелевшие враги сбились в небольшие группы. Раненые жались к погибшим, а Хулагу орудовал сломанным копьем, как дубинкой – проехал мимо одного и сломал ему шею мощным ударом.
Монголы двигались по полю боя, как злые муравьи, – настигали врагов всюду, заставляли бежать в надежде, что их укроет ночная мгла. Жара понемногу спадала, Хулагу снял шлем и вытер влажную голову. Как удачно сложился день! Теплый ветерок принес запах крови. Полководец с облегчением закрыл глаза и поблагодарил небесного отца за чудесное спасение, а потом вдруг поблагодарил и христианского бога. Китбуку порадовал бы разгром персов; жаль, орлока нет сейчас рядом.
Когда Хулагу разлепил веки, монгольские рога трубили на равнине победу. Низкий звук мигом подхватили все, кто услышал, а у Хулагу руки покрылись гусиной кожей. Он свистнул, подзывая командиров, и велел поднять знамена, чтобы собрать свою свиту. Гул разнесся по всему полю, накрыл все долины. Чудесный звук!
Воины Хулагу стали грабить убитых. Не одна драка вспыхнула на поле за доспехи и оружие. Ханский брат засмеялся, увидев, как лупцуют друг друга те, кто еще недавно сражался бок о бок. Его люди просто волки, свирепые, неистовые волки.
Командиры собрались; от одного из туменов отделились несколько дюжин всадников и поскакали к Хулагу. Всадники ехали под развевающимися знаменами, аккуратно огибая убитых.
Урянхатай вступил в битву, тщательно проанализировав ее ход. Хулагу стал его должником и, судя по взгляду, который перехватил орлок, понимали это они оба. Хулагу был царевичем, властителем своего ханства, но в знак уважения к орлоку заговорил первым.