Чингисхан
Шрифт:
Джучи не явился в шатер великого хана. Он обосновался со своей ordu в степях, которые вскоре должны были стать его уделом. Но отношения с отцом остались явно натянутыми. Неизвестно, сам ли он решил удалиться, предпочитая держаться на расстоянии от Джагатая, или его против-нику-брату удалось с помощью интриг оттеснить его и навлечь на него немилость хана.
Тем временем шах Мохаммед переживал драматический период. После того как его столица была захвачена, а значительная часть войска раздавлена лавиной кочевников, он сумел создать вокруг себя только пустоту, более того, считая, что это помешает продвижению Чингисхана, он не колеблясь применил в своей собственной стране гибельную тактику выжженной земли. Совершив переход через пустыню Черных Песков (Кара-Кум), он углубился на юг и дошел до Нишапура, города, расположенного у подножия гор Бималуд в Хорасане. Со всех сторон гонцы приносили
Но Чингисхан, более чем когда-либо жаждавший захватить шаха, отправил в погоню за ним трех из своих лучших полководцев — Токучара, своего зятя, Субетэя и Джэбэ с 20 000 всадников. У монголов был приказ взять в плен шаха Мохаммеда и не задерживаться в фортах, если они сдадутся без выстрела или не проявят воинственных намерений. Несмотря на эти инструкции Токучар не устоял перед искушением грабежа. Когда Чингисхан об этом узнал, он его разжаловал и сделал простым солдатом, приставив к нему для присмотра доверенного офицера; он даже хотел приказать отрубить ему за неповиновение голову, но в конце концов уступил мольбам дочери.
Спустившись из Трансоксиании, кавалерийские части Джэбэ и Субетэя переплыли Амударью, чтобы достичь Балха. Не имея лодок, они применили старинный способ, описанный Плано Карпини: «Когда татары встречают на пути реку, они переправляются через нее следующим образом: у офицеров есть чехлы круглой формы из легкой кожи, края которых по длине всей окружности снабжены множеством завязок; сквозь них продевают веревку и стягивают ее таким образом, чтобы бордюр мешка вздулся; в валик складывают одежду и материал. В центр кладут седла лошадей и более прочные предметы. Люди устраиваются сверху и привязывают импровизированный плот к хвосту лошади. Воин, которому поручено вести, плывет перед ней. Иногда для переправы пользуются двумя веслами. Введенные в воду животные плывут рядом со своим погонщиком; вся кавалерия следует за ними».
В течение нескольких дней кавалеристы Джэбэ и его соратники выполнили молниеносный рейд в 700 километров и оказались в виду Нишапура, только что покинутого шахом Мохаммедом. Они овладели соседним городом — Туе — на месте современного святого иранского города Мешхеда, откуда оба монгольских полководца отправили во все концы «гонцов-стрел», чтобы обнаружить возможные следы бежавшего правителя Хорезма. На перекрестках дорог, у входа в ущелья, лежащие на пути, расставлены патрули. За помощь объявлена плата, нанимают доносчиков. Поступил сигнал, что беглеца видели в районе Кума, затем у подножья Эльбурса, горной цепи, возвышающейся к югу от Каспийского моря. Монгольские кавалеристы гонятся за ним по пятам. По пути они овладевают городами: Дамган, Семнан и Амол, в прибрежной полосе Каспия. Отряды всадников, участвующие в этой охоте на человека, неожиданно появляются в Рее, недалеко от Тегерана. Город в то время славился прекрасными мастерами керамики, создававшими необыкновенно изысканные миниатюры. Жители Рея застигнуты врасплох, считая, что враг где-то в районе Ургенча или Самарканда — больше, чем за тысячу километров от них. Предместья и рынок пострадали от преследователей, но город не был разрушен.
Затем Мохаммеда видели в Реште, к юго-западу от Каспия, на границе с Азербайджаном. Он стал лагерем со своими войсками, но офицеры уже не в силах справиться с солдатами, дезертирство становится массовым. Тем не менее сыну шаха удается собрать разрозненные силы для контрнаступления. Однако в хорезмийском лагере царит полная неразбериха, противоречивые приказы следуют один за другим. Монголы, на которых собирались неожиданно напасть, нападают сами, инициатива противника оборачивается поражением. Мохаммед снова вынужден бежать. На этот раз он направляется к Хамадану, в сторону Тигра. Затем внезапно поворачивает назад и движется на север. В прибрежной полосе Каспия ему кажется, что наконец-то он нашел пристанище, как вдруг врываются вражеские кавалеристы. Под градом стрел он успевает только добежать до лодочников, которые переправляют его, все время держась берега, на остров Абескум, недалеко от устья Горгана. Здесь в январе 1221 года, выбившись из сил, он оканчивает жизнь.
Шаху Мохаммеду удалось овладеть одной из громаднейших империй Среднего Востока и Центральной Азии. Но меньше, чем за десять лет Хорезм развалился как замок из песка. Арабские и персидские средневековые летописцы пишут о яростном ожесточении хана против шаха. В эпическом тоне они больше говорят о жадности завистливых принцев, чем о политических мотивах. Однако кажется, что завоевание Хорезма объясняется не только неутолимым честолюбием Чингисхана, но и стремлением
После полуторавековой оккупации Золотой Ордой часть его перейдет в руки потомков Тамерлана, затем Арабшах-ской династии Узбека — до конца XVII века, чтобы снова попасть в зависимость от побочных ветвей Чингисидов. Это государство, структура которого напоминает одежду Арлекина, не могло выстоять под ударами, наносимыми извне и изнутри.
Глава XII
ИСЛАМ В ОГНЕ
Со времен пророка — да благословит его Аллах! — до наших дней мусульманам не приходилось испытывать подобных бед и несчастий. Эти неверные, татары, уже захватили земли Трансоксиании и разорили их, затем их толпы переправились через реку [Амударью] и заняли Хорасан, где произвели те же опустошения, затем они пошли на Рей и земли Джебеля и Азербайджана.
В то время, как его генералы мчатся по следу шаха Мохаммеда, хан прерывает на время свое участие в завоевательной войне. В середине 1220 года он решает стать на летние квартиры в Трансоксиании (Мавераннахре), в оазисе Назаф. Там монгольские кочевники, а также и тюркские вспомогательные отряды, которых становится все больше в рядах Чингисхана, восстанавливают силы. Армия воюет вот уже больше года.
Тысячи кочевников заняли обширную зону и поставили свои юрты в соответствии с порядком, предписанным традиционной родовой иерархией. Пленники выполняют самую разнообразную работу: пасут скот, собирают горючий материал, выделывают шкуры молодых ягнят для изготовления теплой одежды в предвидении зимы. Основная часть работы связана с домашними животными, так как в этих далеких землях, где можно найти пшеницу, гречиху, баклажаны и абрикосы, монголы не утратили вкуса к привычной еде, и даже если вино из разграбленных соседних складов оценено по достоинству, кобылье молоко не выходит из употребления.
Сравнивают тысячи захваченных лошадей, значительно более высоких, чем степные таки. Опробуют седла, изучают работу местных специалистов по холощению коней. Среди трофеев есть также сотни верблюдов, все более ценимых монголами, которые используют их в качестве вьючных животных в засушливых районах Верхней Азии. Верблюд довольствуется скудным растительным питанием, колючими или деревянистыми кустарниками и уже в течение многих веков спасает скотоводов в засушливых землях. Но некоторые монголы впервые видят это животное, которое громко кричит и дает много молока. В зависимости от его состояния здоровья и трудности пути верблюд способен пробегать от 30 до 50 километров ежедневно, и его непритязательность вошла в легенду. Его пятикамерный желудок, накапливая калории, позволяет регулировать потребность в воде и температуру тела в дни интенсивного солнечного облучения: он может терять от 25 % до 30 % своего веса без ущерба для здоровья. Еще одна диковинка для монголов: дрессировка верблюдов их хозяевами-погонщиками, которые учат кочевников из степей, как заставить животное опуститься на колени, как подвязывать хвост, чтобы своими испражнениями оно не пачкало одежду, как лечить холку или горбы, покрывшиеся язвами, как удалять участки, пораженные гангреной.
С наступлением вечера летний выпас в Трансоксиании напоминает стойбище на высокогорных монгольских плато: мужчины собираются вокруг костров из argol — горючего материала кочевников Верхней Азии. В самом деле, жители Тибета и монголы, совсем не встречающие деревьев в горах, степях или пустыне Гоби, используют горючее, которое всегда у них под рукой: сухой навоз домашних животных. Отец Гук, живший в этих негостеприимных краях в конце XIX века, рассказывает с наивным энтузиазмом о постоянных поисках argol, без которого не было бы ни тепла, ни еды: «Каждый надевал на спину рюкзак и мы расходились в разные стороны в поисках арголя. Тот, кому никогда не приходилось вести кочевой образ жизни, с трудом поймет, как это занятие может вызвать чувство наслаждения. Однако, когда вдруг повезет и ты отыщешь в траве арголь, достаточно большой и сухой, в сердце возникает легкий радостный трепет, одно из тех внезапных волнений, которые дарят мгновение счастья».