Чингисхан
Шрифт:
В ноябре 1220 года пришла очередь Нишапура испытать на себе осаду Токучара. Город славился своими памятниками IX века и керамикой с геометрическими или анималистскими мотивами, некоторые — по образцу китайской. Токучар бросил своих людей на приступ, но одна из стрел, выпущенная из амбразуры зубца стены, смертельно ранила его. Временно прекратив военные действия, его войска сняли осаду и из мести опустошили окрестные селения.
Несколько месяцев спустя, в феврале 1221 года, четвертый сын Чингисхана Толуй во главе 70 000 всадников — в основном, захваченных в соседних государствах, — двинулся на Мерв, сегодня город Мары в Туркменистане. Древняя столица Маргианы, город принадлежал Сасанидам, затем арабам. При Сельджукидах Мерв переживал период расцвета экономики и культуры, о чем свидетельствовал купол, облицованный бирюзово-голубыми изразцами, сооруженный над могилой султана Санджара. Защитники Мерва считали себя в безопасности за надежными
Толуй не сдержал обещания: в течение четырех дней и четырех ночей жители должны были оставить свой город. Монголы выбрали среди них 400 ремесленников и некоторое количество детей, чтобы сделать из них рабов. Остальные были казнены: чтобы сделать это, их распределили по всем воинским частям, каждый воин, принимавший участие в осаде, должен был зарубить мечом от 300 до 400 человек! Джувейни утверждает, что особенно свирепствовали, выполняя эту мрачную работу, крестьяне из соседних селений, ненавидевшие жителей Мерва. В окрестностях города десятки тысяч крестьян спрятались в глубине пещер, пытаясь спастись от гигантской бойни, устроенной монголами. Ибн аль-Асир говорит о 700 000 убитых, в то время как Джувейни, превосходя его в этом страшном подсчете, сообщает, что некий Из ад-Дин Нассаба «в сопровождении нескольких других провел тринадцать дней и тринадцать ночей, считая людей, убитых в городе. Учитывая только тех, чьи тела были в самом деле найдены, и не считая тех, кто был убит в гротах и пещерах, в деревнях и в пустынных местах, насчитали более 1,3 миллиона убитых».
Из Мерза чингисидский принц направился в Нишапур, который был местом гибели Токучара, зятя великого хана. И здесь монголы также продемонстрировали свое военное превосходство. Город на этот раз был завален градом камней и снарядов, наполненных горящей нефтью. Кажется, у осажденных тоже были противоосадные снаряды; персидские летописцы упоминают о многих сотнях этих снарядов, что опять кажется большим преувеличением. Тем не менее известно, что переговоры, начатые с Толуем, об условиях капитуляции были отвергнуты принцем. Решающий штурм состоялся 7 апреля 1221 года: двумя днями позднее, в стенах были пробиты широкие проходы; на следующий день город был взят. Как и в Мерве, монголы заставили жителей выйти в окрестности; затем, чтобы отомстить за смерть Токучара, было приказано «разрушить город таким образом, чтобы по нему можно было пройтись плугом, и в целях мести не оставлять в живых даже кошек и собак» (Джувейни).
Вдова Токучара, окруженная своим эскортом, тоже участвовала в бойне. И здесь также были взяты в плен 400 ремесленников, которых отправили в Монголию. Остальная часть населения Нишапура была предана мечу. Как и в Термезе, утверждают, что жителям, заподозренным в том, что они проглотили, чтобы утаить, драгоценные камни или жемчуг, вспарывали животы. Говорят также, что отрубленные головы складывали большими грудами: мужские, женские и детские — отдельно…
«Последним пострадавшим городом был Герат», — пишет Джувейни, не оставивший, однако, описания осады этого города. На этот раз Толуй пощадил гражданское население. Историки Бартольд и Оксон сходятся в этом последнем пункте. Перс Джувейни, принимавший участие в войне против монголов недалеко от Герата, пишет о восьмимесячной осаде и истреблении всех жителей. Здесь, конечно, он смешивает разные события, так как Герат дважды подвергался осаде. В Tarikh-Nama-yi-Harat («История Герата») Сайфи, родившийся в этом городе в 1282 году, пишет, что Толуй осаждал город в течение восьми дней, что он приказал убить наемников, но освободил жителей, прежде чем перейти к осаде Талакана в Хорасане. Но вскоре после этого в Герате вспыхнуло восстание, стоившее жизни его правителю, назначенному монголами, и резиденту хана. В результате этого двойного убийства монгольский полководец Эль-джигидэй был послан для усмирения города. Итак, жители Герата были казнены во время второй осады. Сайфи называет цифру в 1,6 миллиона, но он далек от подсчетов Джувейни, который говорит о 2,4 миллиона убитых! В Герате в самом деле были произведены большие разрушения, так как, говорят, в нем вскоре «не стало больше ни людей, ни зерна, ни еды, ни одежды».
Бамиан, расположенный на высоте 2 500 метров над уровнем моря, был перевалочным пунктом Шелкового пути между центром буддизма Каписом и зороастрийским городом Балхом. Место остановки караванов, склад роскошных товаров, это был очаг культуры, не имеющий равных. Начиная с IV века в его окрестностях строили наскальные монастыри, Там, на утесе, расписанные яркими красками, были высечены для поклонения паломников фигуры будды от 35 до 50 метров высоты. На этом удивительном
Во время штурма Бамиана Мутугэн, сын Джагатая, был убит стрелой. Потеря внука привела Чингисхана в такое неистовство, что, говорят, он бросился на врага с мечом в руке, даже не надев шлема на голову. Смерть молодого воина повлекла за собой такую резню, что остается только сожалеть об еще одной трагедии.
С этим событием связан эпизод, по всей вероятности, недостоверный: так как смерть Мутугэна произошла в отсутствие Джагатая, занятого в то время другими военными операциями, Чингисхан решил скрыть ее от своего сына. Но через несколько дней хан сделал вид, что недоволен непослушанием сына. Так как Джагатай стал горячо оправдываться, хан резко спросил его, готов ли он повиноваться любому отцовскому приказу. Когда Джагатай ответил утвердительно, хан бросил ему: «Ну вот, твой сын Мутугэн убит, я запрещаю тебе плакать!»
Афганская легенда говорит о том, что город Бамиан был взят монголами благодаря предательству принцессы Лала Хатун. Очень независимая, жестокая и гордая молодая женщина хотела отомстить своему отцу, решившему выдать ее замуж против ее воли. Она вынашивала план мести, пока не объявили о приходе монголов. В послании, отправленном с помощью стрелы, она сообщила им, как лишить воды крепость, защищавшую долину. Вскоре после этого, хан приказал казнить молодую женщину, вопреки афганской пословице, по которой «меч не рубит нежную шею».
После смерти шаха Мохаммеда власть перешла в руки его сына, принца Джелал-ад-дина. Более энергичный, чем его отец, мужественный, бесстрашный, этот человек всем сердцем хотел вести активное сопротивление против захватчиков своей страны. Он собрал войска около 60 000 человек, мобилизованных в Хорезме, присоединил к ним тюркских наемников и расположил их вокруг города Газни, в 150 километрах юго-западнее Кабула.
Монголы набрались смелости, чтобы атаковать крепость, но были вынуждены отступить, потеряв более тысячи человек. Тогда Чингисхан поручил своему приемному брату Шиги-Кутуху идти на Газни. Не имея в своем распоряжении достаточного количества всадников для атаки хорошо закрепившегося на своих позициях противника, Шиги-Кутуху попытался применить под Перваном военную хитрость. Он велел изготовить сотни манекенов, которых «посадили» на коней, затем выпустил эту соломенную армию на один из флангов: издали люди Джелал-ад-дина приняли их за вражеское подкрепление, и офицеры подумывали уже об отступлении. Но принц действует с твердостью, он решает драться. Это приносит ему удачу. Войска Шиги-Кутуху наступают, но, встреченные градом смертоносных стрел, отходят. Мусульманские полки их преследуют. Впервые на земле Ислама монголы терпят поражение. Говорят, что мусульманские солдаты, превзойдя в жестокости кочевников, вбили гвозди в уши всем пленным.
Как только Чингисхан узнал новость о разгроме Шиги-Кутуху под Перваном, он вскипел. Ногу в стремя — и вот он во главе свежих войск мчится к Газни. Говорят, что его люди не слезали с коней два дня и две ночи. Не теряя времени на приготовление еды, они делали надрез на шее своих лошадей, чтобы выпить немного крови, когда голод и усталость начинали сказываться. Горько упрекая своего приемного брата, Чингисхан убедил его, что он допустил стратегические ошибки. Затем, собрав все резервные силы, хан идет на непобежденный Газни. Но между турецкими наемниками и местными войсками возникли раздоры. Принц Джелал-ад-дин вынужден отступить на восток в конце 1221 года. Он собирается переплыть Инд, чтобы проникнуть в Пенджаб (современный Пакистан).
24 ноября, достигнув берега реки, Джелал-ад-дин увидел первые отряды монголов, следующий за ним по пятам. Его путь отрезан Индом, он решается принять бой. Но его войска немногочисленны, и возможности маневра ограниченны. Вскоре он сражается в середине каре из семисот или восьмисот воинов, которые защищают его стеной своих доспехов. Постепенно ряды его защитников редеют под ударами монгольских эскадронов. Перед лицом яростного противника принц решается на отчаянный прорыв. Вскочив на коня, он рассекает ряды друзей и врагов и мчится к реке, которая течет поблизости. Монголы сидят, что он уходит, но хан приказал взять его живым. Джелал-ад-дин воспользовался коротким замешательством в рядах противника, чтобы броситься к высокому мысу, и после чудесного прыжка — летописи говорят о высоте в двадцать футов, то есть около семи метров — всадник погружается в воду, чтобы навсегда скрыться от врагов. Вскоре он найдет приют у султана Дели.