Числа. Трилогия
Шрифт:
Я дождалась, когда до меня дойдет смысл этих слов. Он говорит серьезно: если что, он поедет дальше без меня. А куда мне возвращаться? К полиции, к соцработникам, к Карен? Я открыла глаза — он смотрел на меня в упор, смотрел по-настоящему. Многие ли люди видели во мне хоть что-то, кроме странной зачуханной девчонки в надвинутом капюшоне? Многим ли я была интересна? А Жук был другой: веселый, дурковатый, непоседливый, безбашенный. Нормальный.
— Нет, — ответила я. — Порядок. Я еду с тобой. Очень хочется посмотреть на этот Вестон-как-его-там.
Жук ухмыльнулся, кивнул:
— Тогда едем дальше по этой дороге,
— Ладно, — согласилась я. — Заметано.
Мы выполнили разворот в двадцать три приема и вернулись на главную дорогу. Минут через десять показалась заправка, мы подъехали к колонке. Повозившись, Жук нашел, как открыть крышку бензобака, и заправился. Потом мы двинули в магазин, я сходила в туалет, а Жук набрал кучу всякой жратвы: кока-колу, чипсы, шоколад, несколько бутербродов. Хватит на несколько дней. На нас поглядывали с недоумением. «Блин, — подумала я, — они запомнят: явились два подростка и накупили кучу жратвы».
Очередь ползла страшно медленно.
Мужик за прилавком слушал радио. Музыка оборвалась, начались новости.
— Лондон еще сотрясает после взрыва на колесе обозрения… семеро погибших, множество раненых… полиция разыскивает двух подростков, чернокожего юношу высокого роста и девушку пониже, худощавого телосложения.
Кожу покалывало. Мне казалось: над головой у меня светится огромная вывеска с указующей стрелкой: «ВОТ, ЭТО ОНИ». Я поняла, что Жук тоже слышал: он смотрел в пол, переминался с ноги на ногу, жевал губу. Я все ждала, что прозвучат страшные слова, что нас схватят. Ужасное чувство. Больше всего мне хотелось бросить покупки и рвануть прочь, но я перебарывала себя. «Спокойно, спокойно». Мы продвигались вперед. Новости кончились, снова заиграла музыка, мы подошли к кассе. Мужик на нас даже не взглянул, только спросил номер колонки и пробил наши покупки. Жук заплатил наличными, и мы выскочили вон.
По дороге к дверям я заметила, что в углу, под потолком, висит камера. Одну секунду я смотрела на нее в упор, а она смотрела на меня немигающим взглядом. «Ну, вот и конец», — подумала я. Теперь у них есть мое изображение, в дурацкой бабкиной куртке, со стрижеными волосами. Прежде чем забраться в машину, я сняла эту паршивую куртку и бросила на заднее сиденье. Жук уже заводил двигатель.
— Давай, двинули. Вот, посмотри на карту, может, разберешься, где мы.
Он бросил мне на колени толстую книгу.
Я стала возражать, но он оборвал меня:
— Джем, нам надо сматывать. Вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, разберись.
Я листала страницы, пока не нашла большую карту юга Англии. Сосредоточилась, пытаясь разобраться в паутине каких-то линий, потом нашла Лондон, посмотрела левее. Страшно обрадовалась, обнаружив Бристоль. Между двумя городами тянулось множество дорог, оставалось лишь отыскать одну из них.
— Поехали до следующего указателя, Жук. Там уж я разберусь.
И вот так, не без запинок, мы выбрались из города, время от времени останавливаясь, чтобы свериться с картой, иногда сбиваясь с пути и возвращаясь назад. А я все прислушивалась, не взвоет ли сирена, смотрела в зеркало, не появится ли сзади «хвост». В какой-то момент я определила по карте наше положение и потом держала на ней палец, отслеживая, куда мы едем.
В Бэзингстоке мы съехали с кольцевой
— Машину, пожалуй, пора бросать. Слишком заметная, ее уже небось только ленивый не ищет, — сказал Жучила с набитым ртом, из которого разлетались крошки от чипсов.
Мне стало жалко:
— А мне она нравится.
— Знаю, но, если мы ее не сменим, не сегодня завтра нас поймают. Давай-ка найдем какое тихое место, соснем, потом, рано утром, угоним другую. Я выдохся.
Мы немножко поездили по округе, потом отыскали тихий проселок, где не было фонарей. Встали в какой-то тупичок, заглушились, погасили фары. Было темно, как в гробу, жутковато.
— Мне не по себе, Жучила. Больно темно. Давай найдем место, где есть фонари. А тут какая-то жуть.
— Нельзя, чел. При свете нас засекут. Ахнуть не успеешь. Ты закрой глаза, тогда не будет никакой разницы. Полезай-ка назад, ложись, ты там поместишься.
— А ты?
— А я тут подремлю. — Его длинные ноги едва помещались под рулем, голова упиралась в потолок.
— Мне и тут нормально, я откину сиденье. А ты лезь назад, там посвободнее.
На галантного рыцаря он не тянет. Сразу же согласился и перелез назад. Протянул руку, пошарил в багажнике, передал мне одеяло.
Я завернулась, повозилась, пытаясь устроиться. Закрыла глаза, но перед ними все мелькали телевизионные кадры: пустота там, где раньше на колесе была та кабинка, обрывки голубой куртки, разодранная плетеная сумка. Я снова увидела очередь, обращенные ко мне лица. Открыла глаза, но это не помогло: не на чем было сосредоточиться, только непроглядная тьма. Такая непроглядная, что в ней могло таиться что угодно. Какой-нибудь громила с ножом метрах в двух от машины (мы его и не увидим, пока он не шагнет вперед, не прижмется лицом и руками к стеклу — морду от этого перекосит) не распахнет дверцу и…
— Жук, ты спишь?
— Нет. — Я слышала, как он ворочается. — Устал как собака, а заснуть не могу. Мозги не отключаются, будто нюхнул чего.
— Мне страшно. Мне здесь не нравится.
Я почувствовала, как он протянул сзади руку, похлопал меня по плечу. Я выпростала из одеяла ладонь, переплела пальцы с его пальцами. Ладонь у него была в два раза больше моей — длинные фаланги, узловатые суставы. Он ласково погладил мне кожу большим пальцем, будто успокаивая без слов. Я, похоже, отрубилась, потому что следующее, что я помню — машину заливает серо-серебристый свет, окна запотели, а Жук забирается на водительское сиденье.
— Пора, Джем. Найдем тачку покруче и двинем дальше, пока никто не проснулся.
Он развернулся, и мы покатили обратно в сонные пригороды. Внезапно Жук ударил по тормозам, меня швырнуло вперед. Дорогу прямо перед нами перебегала лисица, здоровенная, зараза. Она скрылась за изгородью, и Жук осклабился:
— Рад, что не сбил подлюку. Он — как мы с тобой, Джем. Воришка вышел на дело с утра пораньше. Респект, мистер Лис.
Мы поехали дальше и скоро оказались на тихих пригородных улочках, заставленных машинами. Рань была жуткая, но у Жука сна не было ни в одном глазу, он так и зыркал по рядам машин, высматривая подходящую. Через некоторое время остановился и указал на другую сторону улицы, где стоял здоровенный пикап.