Числа. Трилогия
Шрифт:
Меня тронули эти слова. Он говорил от всего сердца.
— Макак, между прочим, был прав, — продолжал Жук.
— Да ладно чушь пороть.
— А вот и был. Для таких, как я и ты, будущее прописано с самого рождения. Очереди за пособием, место за кассой или на стройке, жизнь на улице. То есть никакого будущего. А я так не хочу.
— Решил вернуться в школу, получить аттестат? — спросила я, совершенно в это не веря.
— Нет, с этим я, пожалуй, опоздал. И все же я хочу что-нибудь сделать. Стать другим.
Пока он говорил, внутри у меня все сжималось в комок, а теперь комок дернулся и скрутил меня физической болью. Когда он начинал говорить про будущее, мне делалось непереносимо. Как я могу сидеть и слушать его, мальчишку, которому осталось жить всего неделю? В том, что он говорил, был смысл, была надежда. Только он опоздал. Если числа не врут. Если…
Я поняла, что еще немного — и проговорюсь. Мне хотелось рассказать ему все. Вот поделюсь, и, может, вместе мы придумаем, как это можно изменить. Только ведь нельзя, совсем нельзя. Я никому не должна открывать их числа, кроме подонков вроде Макака. Да у него, скорее всего, не хватит мозгов сообразить, о чем там речь. Я с трудом сглотнула, пытаясь взять себя в руки. Сменить тему, заполнить пустоту словами.
— А как так вышло, что ты живешь с бабулей? Ничего, что я спрашиваю?
— Да чего там, чел. Какие тайны? Мама свалила с каким-то типом, когда я был еще совсем мелким. Я ее и не помню. И вряд ли много потерял: бабуля-то всегда была рядом.
— Бабуля у тебя просто супер.
— А то. Старая ведьма.
— Слушай, может, стоит ей позвонить? Сказать, что у тебя все в порядке?
— Не, звонить опасно. Ты же знаешь, звонок могут отследить. С бабулей ничего не будет. Честное слово.
Перед глазами мелькнула картинка: Вэл стоит у обочины и смотрит нам вслед. Неужели это было только вчера?
— Я слышал, как ты рассказывала бабуле про свою маму, — тихо сказал Жук. — Я тебе сочувствую и все такое.
— Ты-то тут ни при чем.
— Знаю, но…
— Пожалуй, без нее даже и лучше. Она была… непростая.
Я осеклась. Это было враньем, и я прекрасно, это знала. Как бы там мы с ней ни жили, лучше уж так, лучше иметь какой-никакой дом, чем мотаться с места на место, как я моталась после ее смерти. Ничейный ребенок.
Так мы и говорили, час за часом. В безбрежном пространстве голоса звучали совсем слабо, но пока мы не молчали, неведомые призраки и чудища, затаившиеся в темноте, в бесконечности, протянувшейся во все стороны, не решались приблизиться. Постепенно паузы становились все длиннее — мы по очереди уплывали в сон.
Видимо, я уже совсем задремала, когда меня разбудил жуткий вопль. Я открыла глаза, да только от этого мало что изменилось: непроглядная тьма, хоть открой, хоть закрой.
— Слышал? — прошептала я.
— Тут и покойник бы
— Что это такое, по-твоему? — спросил он очень тихо возле самого моего уха.
— Не знаю.
— Ты веришь в ведьм?
— Заткнись!
Ну да, я верю в ведьм. А еще в призраков, в оборотней и всю прочую ночную нечисть.
Новый леденящий кровь вопль, за ним на сей раз последовало громкое уханье.
— Да это сова, Джем. Я ее раньше живьем не слышал. Вот ведь расшумелась, а? Нет там какого-нибудь каменюки?
Он сел, пошарил вокруг, потом встал, метнул что-то в крону соседнего дерева. Я слышала, как посыпались сучки и листья. Через несколько секунд вопли зазвучали снова, но постепенно начали стихать. Сова, видимо, решила поискать себе убежище поспокойнее.
— Ну прям настоящий сельский житель. Кидает камни в сову.
— Это верно, сельские жители всегда кого-нибудь стреляют или натравливают собак, а те потом рвут на клочки. Это как раз по мне.
Сова продолжала протестовать, но теперь где-то далеко. Голос ее точно усиливал наше одиночество, безграничность окружавшей нас пустоты. Мы прислушивались, и тут я почувствовала, что замерзаю. Одну ночь мы тут как-нибудь перекантуемся, а завтра придется искать что-нибудь другое.
Сна у меня теперь не было ни в одном глазу. Оставалось лежать, вслушиваться и по мере сил поменьше думать.
Я решила, что Жук уснул, но через некоторое время вдруг почувствовала, как рука его пробирается под мое одеяло, ищет мою руку. И потом мы лежали так, рука в руке, и ждали, пока в небе затеплится утренний свет. Ни он, ни я не спали, когда в тяжелом ночном воздухе раздался еще один звук — гул вертолета.
17
— Слышал? — спросила я. Идиотский вопрос.
— Угу.
— Думаешь, это просто вертолет?
Он прекрасно понял, что я имею в виду. Просто вертолет, который летит и везет кого-то из точки А в точку Б.
— Не знаю.
Жук отодвинулся, пополз куда-то сквозь подлесок. Было еще темно, но, оглянувшись туда, откуда вчера пришли, мы увидели в небе первую просинь. Именно оттуда и доносился гул.
— Он завис на одном месте, Джем. Светит вниз прожектором. И еще там другие огни. — Я слышала, как он на ощупь пробирается обратно, и вот он оказался рядом и принялся складывать одеяло. — Пошли, Джем. Нужно двигать отсюда. Похоже, нас настигли.
— Жук, темно же еще. А у нас нет фонарика, помнишь?