Число погибших
Шрифт:
Не успела за ними закрыться дверь, как джампер взревел и начал подниматься. Не включая бортовых огней, он набрал высоту и исчез в том же направлении, откуда прибыл.
— Весьма странно, вы не находите? — спросил я, уже не опасаясь говорить громко.
— Нахожу. Однако я предпочла бы обсудить это в теплой кабине. Или вы хотите еще раз вернуться к джамперу?
— Да нет, пожалуй. Маловероятно, конечно, но все же они могли оставить жучек.
Мы вернулись в машину. У меня снова закружилась голова, и прежде чем тронуться в путь, я был вынужден посидеть несколько минут спокойно.
— У меня до сих пор сердце колотится, а у вас? спросила Джанет.
— Может быть. Вы по-прежнему сомневаетесь в том что авария была неслучайной?
— Уже нет Да я и раньше-то не очень сомневалась. Вы думаете эти двое хотели уничтожить улики?
Я откинул кресло в такое положение, чтобы поменьше болела грудь, и согласно кивнул.
— Я буду весьма удивлен, если поисковая команда и эксперты не обнаружат, что карта, которую они найдут на месте аварии, в полном порядке. Тот кристалл, что я вам дал, у вас?
— Конечно. Хотите взглянуть?
— Давайте. Гнездо вон там. — Я показал на него рукой.
Джанет аккуратно вставила кристалл. Я пробежался по сенсорам, и на экране возникли два свободных квадрата. Я еще раз коснулся пульта.
Расположенные рядом друг с другом фрагменты карты выглядели очень похоже. На обоих в левом нижнем углу была изображена северная окраина Гелиума, а в правом верхнем — обозначенная точкой метеостанция. Но голубые полетные коридоры сразу разрушали это впечатление. На карте, которую мы вытащили из разбитого джампера, метеостанция находилась совсем в другом месте по сравнению с той, которую я взял с собой.
— Так вот почему они не нашли вас, — сказала Джанет, указывая на правое изображение.
Еще бы. Мигающая точка, соответствующая координатам места катастрофы, которые я только что ввел, лежала вне голубого коридора, на расстоянии по крайней мере в две его ширины. На испорченной карте она находилась точно внутри голубой полоски.
— Вот они и попались, — сказал я. — Теперь больше нет никаких сомнений в том, что в МНБС творится что-то странное.
— Для человека, который только что узнал о том, что на него покушались, вы говорите на удивление спокойно.
— Поверьте мне, я боюсь. Но ведь это только формальное доказательство. Я убедился в этом сразу же после разговора с Шоном, но я хочу узнать больше. Ведь нам даже не известно, почему они хотели от меня избавиться то ли я ненароком увидел что-то неположенное, то ли они обнаружили, что я не тот, за кого себя выдаю. И кроме того, Шон ведь наверняка не один кому-то отдает приказы он, а кто-то отдает приказы ему.
— А с нашими доказательствами полиция сможет арестовать только Шона.
— Если вообще сможет. Насколько я знаю, в точке, указанной на карте Шона, действительно когда-то была метеостанция. Он будет уверять, что на студии оказалась старая карта, или придумает еще какую-нибудь отговорку.
— Правда, правда. — Джанет откинула спинку своего кресла параллельно моей.
Ветер
На некоторое время в машине воцарилось молчание. Внезапно Джанет сказала:
— Черт побери, совсем забыла! Похоже, ваша догадка насчет связи между «Мидас корпорейшн» и «Институтом Моргана» оказалась верной.
— Почему вы так решили?
— Прошлым вечером мне позвонили. Я тогда не очень хорошо соображала. Джанет одарила меня каким-то подозрительно долгим взглядом и поспешно продолжала: — Короче говоря, это был опросный звонок, ну, когда звонят по случайным номерам, вроде бы для выяснения общественного мнения. Звонили из института Моргана. Этот человек сказал, что выясняет отношение общества к текущему политическому положению. Я хотела уже послать его к черту, но, услышав про Моргана, заинтересовалась и позволила ему задавать свои вопросы.
Первые несколько вопросов были вполне безобидными. Что я думаю о введении смертной казни за вождение в нетрезвом виде? Как я отношусь к проблеме безболезненного умерщвления неизлечимо больных? А потом он спросил меня, знаю ли я имена кандидатов, участвующих в одной известной нам кампании.
Я удивленно поднял брови.
— Вот именно. Гонка Слоана и Олсопа. Я сделала вид, что не знаю, о ком идет речь, и он назвал мне их имена. А дальше стало действительно интересно. Задав еще пару вопросов, этот тип наконец спросил: если я узнаю, что оппонент Олсопа за четыре года сменил четыре работы, повлияет ли это на результат моего голосования?
Я присвистнул:
— Интересно, в курсе ли Олсоп, какой этикой руководствуется его предвыборная команда.
— Понятия не имею. И, честно говоря, даже не вижу как это выяснить, не привлекая к себе внимания. Или как предупредить кое-кого, чтобы он был поосторожнее.
Я немного поразмыслил над ее рассказом:
— Странно, что опросчик не побоялся задавать такие вопросы репортеру.
— Он же не знал, что это мой номер, а я отключила изображение. Я не хотела…
— Чего?
— Да так, ничего.
— Ну тогда ладно.
Немного помолчав, Джанет внезапно повернулась ко мне и сказала:
— А, сейчас не время для секретов. Я не хотела чтобы меня ктонибудь видел. Была немного расстроена вашим исчезновением.
Я вспомнил ее припухшие глаза во время нашего разговора из госпиталя и, кажется, кое-что понял.
— Извините, что расстроил вас. Постараюсь, чтобы такого больше не повторилось. И спасибо. За участие.
После этих слов мне пришлось прокашляться: в горле у меня стоял комок.
Не глядя на меня, Джанет кивнула; похоже было что она уже жалеет о сказанном и судорожно ищет какую-либо нейтральную тему для разговора Я тоже чувствовал себя неловко, но эта неловкость была особого рода, и если я поддамся ей, тогда мне уже точно не избежать какой-нибудь роковой ошибки.
— Документация «Дублинской» гораздо интереснее инструкции для пользователя. Хотите, покажу кое-что?
— Конечно, — Джанет слабо улыбнулась. — Так значит, ваш компьютер все еще работает над расшифровкой?