Чистая книга: незаконченный роман
Шрифт:
В людях спрессовано солнце, тепло. Доброта. И она греет. Так и должно быть. Иначе бы люди не выжили в этих условиях.
Хорошие качества северян: 1. Нет замков. 2. Честность – отношения на слове, а не на бумаге. 3. Здороваются с каждым. 4. Всегда накормят, напоят. Не это ли живая вода человеческой жизни?
Почему северяне очень чутки к запахам и часто равнодушны к цвету? Практическая необходимость – охота.
Почему киевские былины нашли себе пристанище на Севере? Почему не в Средней России? 1. Не было крепостного права. 2. Сродни героизм былинных богатырей северянину, помору, который в непрерывных
Юра не верил своим глазам. Он думал: в былинах, в песнях только о таких домах поется, а тут наяву. Хоромы. Дворцы. Сени. Горницы… По-иному открылась история народа.
Дома старинные – деревянные поэмы. А как назвать деревянные церкви и соборы? Торжественный хорал, пламенная песнь из дерева, молитва красоте…
Северное гостеприимство
Гостеприимство радушное – отличительная черта первобытных народов. Северное гостеприимство – от патриархальной старины. Ему удивляются ссыльные. Но кто-то доискивается до объяснения.
«Кто сидел на печи, – говорит русский простолюдин, – тот уже не гость, а свой».
На Севере странников принимают с благоговейным уважением, ибо Бог посылает урожай. Брать с проезжих и путников деньги за обед или ужин – грех. «Хлеб-соль не попустит на зло». «Хлеб-соль не бранятся».
Воля
Север поражает просторами, масштабами. Все большое, безразмерное. И это не могло не отразиться на характере северянина. У него, так сказать, свобода неотделима от просторов. Он даже слово особое придумал: воля.
А противоположность ему – смирение, терпение, сознание своей безграничной малости перед силами морской стихии.
Отсюда в характере северянина, как нигде в России, сочетаются эти два взаимоисключающие начала. С одной стороны – размах, широта, стремление к просторам, к воле. А с другой стороны – тихость, смирение, особое ощущение братства, соборности, артельности…
Третий день слушаю Махоньку. Три дня читает стихи… Какая память! Гомер… С изумлением всматриваюсь. В ней вся наша история. Народ сам, с пеленок творит свою историю. И прежде чем что-либо делать, надо изучить эту неписаную историю.
А что знают наши революционеры? Махонька была в Ельче. Как смотрели ссыльные на нее? Как на дурочку. Как на блаженную, как на юродивую.
Спали шоры с глаз. Гляжу на мир, на людей, как заново рожденный. Раньше все подгонял к теории, теперь – широкий, самостоятельный взгляд. Э, нет, самостоятельного взгляда не может быть. Человек – всегда классовые взгляды в индивидуальной упаковке. А вот и есть…
Итак, выбор сделан. Иду в народ. Как можно заниматься революцией, не зная народа, ради которого она делается?
Всякий ли может быть революционером?
Революционер самое высокое звание. Он не только разрушитель, он прежде всего учитель.
А отвечают ли этому требованию наши революционеры? Они хотят вести за собой народ. А как вести, если они ниже в нравственном отношении народа?Революция, не освещенная великим нравственным светом, может кончиться только небывалым хаосом, разрушением.
Сперва усовершенствуй себя, а потом помогай другим. Как можно служить кому-либо другому, не постигнув своего внутреннего я! Возлюби себя! Только если будет гореть ваш внутренний огонь, вы сможете помогать другим – иначе служение ваше будет злом. А в мире и так достаточно зла из-за большого количества революционеров,
Этот дневник он оставляет Огнейке. Потом она вручает ему. Он просматривает его. Удивлен наивности. Но вместе с тем и дорого, много важного… Гражданская война. Щенников. Кудрин. Кулаков
Предметом изображения во второй книге трилогии должна была быть Гражданская война на Пинеге. Материалы о ней Федор Абрамов собирал в конце 1950-х – начале 1960-х годов, когда он намеревался писать роман только о Гражданской войне. Тогда он сам побывал на местах сражений, беседовал со старожилами, совместно с земляком Г. Щербаковым проплыл на плотике тем путем, которым двигался отряд красных под руководством Щенникова и Кулакова. Много заметок было сделано о боях Гражданской войны, о наступлении и отступлении красных, об отношении к ним сельского населения, о столкновениях с белогвардейцами и английскими интервентами.
Заметки и документальный материал собраны в объемной папке «Гражданская война на Пинеге». Весь этот обширный материал может стать предметом специальных публикаций. А пока уместно остановить внимание только на главных фигурах второй книги, которые были реальными участниками Гражданской войны на Пинеге и представляют собой три разных социально-психологических типа. Это командир Щенников, комиссар Кулаков и комбриг Кудрин, которые командовали в те годы Пинежским фронтом.
Кудрин – офицер царской армии, с высшим образованием, умный и думающий интеллигент.
Щенников и Кулаков – выходцы из народной среды. Два человека, вышедшие из народа. Но как они различны! Кулаков – воплощение томящегося русского духа.
Щенников – грубая сила революции, решительная, все ломающая.
Один – воплощение мятежных анархических сил русской души, русской революции. Безбрежная стихия! Она способна затопить все. Но и этот тип деятеля оказывается нужен, как нужна сама анархическая стихия.
Кудрин часто замечал, что слово Щенникова, по крайней мере на первых порах, более доходчиво до сердец крестьян и красноармейцев, чем слово Кулакова. Хотя он говорил самые примитивные вещи. Но потом положение изменилось. Это было отражение роста самой революции, самих крестьян.
У Кулакова была опасность: мала культура. А при сосредоточии власти в его руках это было опасно. Так оно и случилось.
А кто же сам Кудрин? Он умнее того и другого. Но он в стороне. Он не может найти контакта с людьми.