ЧИСТАЯ ПРАВДА (ЛЁЛИК)

Кудрявцев Леонид Викторович

В этот момент по Поселку прокатилась очередная волна трансформации. Комната, в которой мы находились, превратилась в каземат с плесенью на стенах, стол обернулся доской на козлах, председательское кресло – перевернутым бочонком, а по углам зачадили смоляные факелы. Пол оказался по щиколотку залит воняющей прокисшей кожей водой. И самое неожиданное – исчезла Хильда! Я невольно передернул плечами: дело принимало совсем плохой оборот.

– Лучше, говоришь? – повел я рукой вокруг. – Полюбуйся, твоя работа.

– Нет! Это не я! – у Лёлика явно начиналась истерика. – Это ты во всем виноват! Да, ты!

Если бы…

Самый удобный момент, для того чтобы претворить в жизнь свой план. Ну, с Богом!

– У меня нет времени с тобой препираться, – оборвал я его, – и нет желания утирать тебе сопли! Ты должен немедленно признать, что действовал вполне сознательно, в угоду собственному честолюбию, наплевав на последствия и обманув многих жителей Поселка. Иначе… – я чуть повернул голову и прищурился.

У противоположной стены возник жемчужный контур Двери. Я немного напряг зрение, контур превратился в массивную дубовую воротину с кованым кольцом посередине.

– Не пойду я туда! – вскрикнул Лёлик. – Вы не имеете права! Я буду…

Он снова попытался вскочить, но Бородавочник был начеку и припечатал его рукой к бочонку.

– Караул! Спасите-е!!! – дурным голосом заорал Илья.

– Если не сознаешься, я открою Дверь, – спокойно и раздельно сказал я, – и тебя просто вытянет туда сквозняком. Нам даже не придется вытаскивать тебя из-за стола…

– А уж где ты окажешься, мы не знаем, – поддакнул Бородавочник и демонстративно отпустил плечо Лёлика. – Может, у динозавров, а может, и вовсе у трилобитов. Открывай, Крэг, чего тянуть!

– Стойте! Не надо! – Илья в отчаяньи схватился за голову. – Я признаюсь! Да, я все сделал сознательно! Понимаете, я ведь никогда ничего не делал сам. Меня не учили… Я руководитель… Это очень важно для общества, для людей… кто-то должен организовывать, рисовать перспективу, планировать… ну и благами за это пользоваться особыми. За свой нелегкий труд…

– Ты нарушал закон малых воздействий, про который тебе не могли не сообщить, причем неоднократно! – давил я. – Признавайся!

– Да, – окончательно сник Лёлик, – признаю. Нарушал. Очень уж перспективы открывались заманчивые. А закон… что закон? Сообщили мне о нем. Думал, обойдется как-нибудь. Раньше-то сходило с рук. И дела тогда были помасштабнее, не чета этому вашему поселку. Поймите, я могу делать только это и только так, как меня научили. По-другому у меня все равно не получится. И значит…

Яркая вспышка прервала исповедь Ильи, и на мгновение, показавшееся мне бесконечно долгим, все вокруг залило ослепительным светом. А когда вернулось нормальное дневное освещение, мы с Бородавочником оказались одни в пустой пыльной комнате.

7.

Я испустил вздох облегчения и, почувствовав, что у меня буквально подкашиваются ноги, сел на пол.

Получилось! Все-таки получилось! А я уже потерял надежду.

– Что случилось, Крэг? – озираясь, спросил Бородавочник. – Где этот паразит?

Голос у него был хриплым, словно он выкурил зараз пару пачек сигарет.

– Все нормально, – объяснил я. – Теперь все будет как раньше.

Можно было ответить и поподробнее, но в этот момент меня больше занимали собственные руки. Я в первый раз увидел, как у меня трясутся

пальцы. Словно у алкоголика с очень большим стажем.

– Ответь, куда делся Лёлик? – не унимался неандерталец. – Он не вписался в ткань времени, да? Не вписался?

– С ним все в порядке, – неохотно объяснил я. – Он в своем времени. Живет и в ус не дует. Могу поспорить, вовсю создает какие-нибудь общества и советы, или что-нибудь опять организовывает, председательствует, – в общем, занимается привычным делом. Думаю, он даже ничего о путешествии во времени не помнит. Все вернулось к начальной точке, к моменту, с которого ткань времени стала натягиваться. Мы произвели необходимые действия, и она, вместо того чтобы разорваться, просто распрямилась, вернулась к первоначальному состоянию.

– Не помнит, говоришь? – Бородавочник в задумчивости почесал брюхо. – А мы, мы-то почему тогда все помним? Чем мы от него отличаемся?

Я улыбнулся.

– Мы – другое дело. Мы – дети времени. И не забудь, с нас все началось. Не вздумай мы поохотится на динозавров, ничего бы и не случилось. Если у нас забрать память, если нас вернуть в начало, то все может повториться. А потом еще раз, и еще… Петля времени, это называется.

– Хочешь сказать, что время разумно? Что оно умеет предохраняться от петель времени?

– Эк тебя занесло, приятель, мудреешь прямо на глазах, – весело сказал я. – Запомни: не стоит создавать количества сущностей более необходимого.

– Запомню, – ответил он. – А все-таки, почему…

Я развел руками.

– Не знаю. Есть многое на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

– Это ты брось, – заявил Бородавочник. – Умный, да? Ну-ка, давай, выкладывай немедленно: в чем тут дело?

– Честно – не знаю, – заявил я. – Возможно, без петли времени тут все-таки не обошлось. Вдруг мы уже тысячу раз находили этого Лёлика, а далее – по сценарию, по кругу? И ничего мы об этой тысяче раз, конечно, не помним.

– Это нечестно! Я так не согласен…

– Успокойся. Природа мудра и весьма последовательна в своих действиях. Но ее интересы иногда не совпадают с интересами собственных детей. То есть нас…

– Ну?

– Думаю, природа просто не могла сразу разрешить этот конфликт, поэтому ей и понадобилось несколько циклов. Поэтому петли времени несколько отличались одна от другой, – продолжил я. – Совсем чуть-чуть, но отличались. И где-нибудь на десятой, тысячной или миллионной, получилась петля, в которой мы, по какой-то причине отправив Лёлика туда, откуда он явился, не потеряли при этом память. Петля исчезла, и время снова пошло обычным ходом. Оно самовосстановилось. При этом память о всех предыдущих циклах… вариантах самоуничтожилась. Для всех нас их просто не было. Понимаешь?

Бородавочник поскреб массивный подбородок и задумчиво сказал:

– Слушай, а может, когда мы берем во времени какие-то вещи, происходит то же самое?

– Вполне возможно, – я посмотрел на напарника с невольным уважением. – Причем мы забираем как раз те вещи, после исчезновения которых времени для восстановления не нужно производить кардинальных изменений. Поэтому и не возникает времятрясений, все, так сказать, обходится малой кровью.

– А Хильда? – спросил неандерталец. – Она не исчезла?