Чистая правда
Шрифт:
Элизабет Найт как всегда поднялась рано, сделала на полу несколько упражнений на растяжку, затем отправилась на беговую дорожку, стоявшую в свободной спальне их с сенатором Джорданом Найтом дома в Уотергейте. Затем приняла душ, оделась, приготовила кофе и тосты и стала просматривать стенограммы, чтобы подготовиться к прениям на следующей неделе. Поскольку была пятница, судьи потратят часть дня на заседание, где проголосуют по делам, которые уже слушали. Рэмси проводил их по жесткому расписанию, и, к сожалению для Элизабет, дебатов на таких встречах почти не было. Рэмси суммировал основные
Допивая кофе, Элизабет вдруг вспомнила свои первые три года в Верховном суде. На самом деле она будто попала в настоящий водоворот. Из-за половой принадлежности Элизабет Найт автоматически считали не только защитницей прав слабого пола, но и всех идей, которые обычно поддерживает большинство женщин. Найт знала, что никто не считал подобные взгляды стереотипом, хотя они как раз являлись явной формой узкого мышления. Она была судьей, а не политиком, и изучала каждое дело отдельно, как и во времена своей работы судьей первой инстанции.
И, тем не менее, даже ей пришлось признать, что Верховный суд отличается от всех остальных. Его решения имели огромное значение и далеко идущие последствия; часто судьям приходилось выходить за рамки дела, которое они рассматривали, чтобы понять, какое влияние на остальной мир окажет их решение. И это стало для Найт самым трудным.
Она окинула взглядом свою роскошную квартиру и подумала, что у них с мужем прекрасная жизнь. Их регулярно называли парой номер один, работающей во властных структурах столицы, – и в определенном смысле так и было. Она несла эту мантию с достоинством, хотя и сражалась с одиночеством, выпадающим на долю всех судей. Когда ты становишься членом Верховного суда, друзья перестают звонить, люди начинают иначе вести себя с тобой, они осторожны и следят за тем, что говорят в твоем присутствии. Найт всегда была открытой и общительной, но сейчас все изменилось, и она цеплялась за профессиональную жизнь мужа, чтобы хоть как-то ослабить влияние столь резкой перемены. Иногда Элизабет чувствовала себя монахиней, окруженной восемью мужчинами-монахами, ее спутниками до конца жизни.
Словно в ответ на ее мысли, к ней сзади подошел Джордан Найт, все еще в пижаме, и обнял ее.
– Знаешь, нет такого правила, чтобы каждый день вставать ни свет ни заря. Понежиться в теплой постели очень полезно для души, – сказал он.
Она поцеловала его руку и обернулась, чтобы обнять в ответ.
– Что-то я не заметила, чтобы вы любили поваляться в кровати, сенатор.
– Думаю, нам обоим следует сделать над собой усилие и научиться. Кто знает, к чему это может привести? Я слышал, что секс является лучшей защитой от старения…
Джордан Найт был высоким, крепкого телосложения мужчиной, с седыми волосами, которых осталось уже не так много, как раньше, и лицом, изборожденным морщинами. По весьма несправедливым представлениям мира о мужской и женской красоте он считался весьма привлекательным даже с несколькими дополнительными морщинами и лишними фунтами. Джордан Найт великолепно выглядел на страницах «Пост», местных журналов и в телевизионных
– У тебя иногда возникают такие интересные идеи…
Он налил себе кофе, а Элизабет вернулась к своим бумагам.
– Рэмси продолжает тебя воспитывать, чтобы превратить в верного представителя своего лагеря?
– Да уж, нажимает на все нужные кнопки, говорит правильные вещи… Однако, боюсь, некоторые из моих недавних поступков его разочаровали.
– Иди своей дорогой, Бет, как делала всегда. Ты умнее их всех. Знаешь что, я считаю, ты должна стать верховным судьей.
Она обняла его за могучие плечи.
– Ага, а тебе следовало бы стать президентом?
– Я считаю, что с меня хватит вызовов Сената США, – пожав плечами, ответил он. – Кто знает, может, это вообще мой последний срок?
Она убрала руку.
– Мы с тобой это еще не обсуждали
– Я знаю, мы оба очень заняты, и у нас почти нет свободного времени. Когда все успокоится, мы поговорим. Думаю, это необходимо.
– Звучит серьезно.
– Нельзя вечно бежать по беговой дорожке, Бет.
Она обеспокоенно фыркнула.
– Боюсь, я подписана пожизненно.
– Знаешь, что хорошо в политике? Ты всегда можешь принять решение не выставлять свою кандидатуру. Или потерять свое место.
– Мне казалось, ты еще очень многое хотел сделать.
– Мне не суждено. Слишком много препятствий и подковерных игр. Если честно, я начал от них уставать.
Бет Найт собралась что-то сказать, но промолчала. Она великолепно вписалась в игры Верховного суда.
Джордан Найт взял чашку с кофе и поцеловал ее в щеку.
– Иди, сделай их, миссис Судья.
Когда он ушел, Элизабет прикоснулась к лицу в том месте, где он ее поцеловал. Потом попыталась снова заняться документами, но обнаружила, что у нее ничего не выходит. Так что она просто сидела, чувствуя, как ее мысли разбегаются в разные стороны.
Джон Фиске держал в руке фотографию, на которой он был изображен вместе с братом, почти двадцать минут, но почти не смотрел на нее. Наконец, он поставил ее на книжную полку, подошел к телефону и набрал номер брата. Тот не ответил, и Джон не стал оставлять сообщение. Затем он позвонил в Верховный суд, но ему сказали, что Майкл еще не приехал. Тогда он еще раз позвонил через полчаса, и уже другой человек ответил, что сегодня Майкла не будет. «Вот оно как, – подумал Джон, – когда я наконец решился ему позвонить, его нет…» Решился? Джон снова сел за стол и попытался работать, но фотография на книжной полке постоянно притягивала его взгляд.
Наконец он собрал портфель, радуясь, что пора в суд, где можно забыть о неприятном чувстве, которое его угнетало.
Утром у него было назначено два слушания, шедших сразу друг за другом. В одном он одержал убедительную победу, в другом его порвал на части судья, который, казалось, использовал каждую возможность и каждое слово, чтобы высмеять его аргументы, в то время как помощник окружного прокурора вежливо стоял рядом, изо всех сил пряча улыбку. В таких случаях следует поддерживать профессиональный фасад, потому что в следующий раз твоя задница может оказаться в мясорубке. Это понимали все или, по крайней мере, те, кто прошел через такое.