Чистая речка
Шрифт:
– Нет…
– И не будет, понимаешь? Не будет, пока ты маленькая. Но я буду рядом с тобой. Или ты просто этого не хочешь? Ты же встретила человека из Москвы…
Я даже не сразу поняла, о чем он.
– Да нет! – засмеялась я. – Это был просто момент. Но я не уверена, что я вас… – Я запнулась, выговорить это было невозможно.
– Любишь? – легко договорил за меня Виктор Сергеевич. – А я и не беру с тебя никаких слов и обязательств. Сам тебе обещаю заботиться, пока тебе нужна моя забота.
– Но так не бывает, –
Виктор Сергеевич засмеялся.
– Приятно говорить с тобой. Бывает по-разному, милая девочка. И так, как у всех, и не так, как у всех. Знаешь, у меня в институте была одна преподавательница, старый опытный профессор. Преподавала нам актерское мастерство, у нас был и такой предмет. Так она часто объясняла что-то, объясняла, а потом поднимала вверх указательный палец и говорила: «Но! Закона нет!»
– Неправда, – тихо ответила я. – Есть человеческий закон. И нельзя его нарушать.
– Абсолютно с тобой согласен, и с тем человеком, который тебе это объяснил. Как его, кстати, зовут?
– Отец Андрей.
– Вот, прав отец Андрей. У него, у священника, растет сын в другом городе. Так, на всякий случай. И он ему помогает, видится с ним. Нынешняя его жена – вторая. Первая не поняла его устремлений к Богу. И так бывает, понимаешь. А про человеческий закон – он прав. Он развелся с женой, потому что для него Бог был важней.
– Это он вам так сказал?
– Да. Руся, я же здесь родился. Я всех знаю, так или иначе. Андрея Бутова, а ныне отца Андрея Мережского, настоятеля, проповедника и эссеиста, я отлично знаю. Он хороший и крайне сложный человек. Я рад, что он как-то вмешался в нашу с тобой историю. И в очередной раз ему удивляюсь.
– Я сама к нему пришла.
– Он на такое место встал, что это вполне естественно, – не очень понятно ответил мне Виктор Сергеевич. – Ты для меня теперь – не просто ученица. Я уже ничего не могу с этим поделать, даже если весь мир будет против, понимаешь? Поэтому я предложил тебе обручиться.
– Отец Андрей сказал, что теперь никто так не делает.
– Значит, мы будем первыми, если ты, конечно, не против.
– Я не знаю, – честно сказала я.
Я бы поцеловала Виктора Сергеевича, может быть, мне бы стало все яснее. Но я не была уверена, что не нарушу этим закон Российской Федерации и не навлеку на него и на себя гнев Бога, если он все-таки есть.
– Почитай, – кивнул Виктор Сергеевич на книжку, которая лежала впереди. – Там заложено.
Я посмотрела на обложку – «Максимилиан Волошин». Ничего себе, Виктор Сергеевич знает таких поэтов. Я-то ладно, я же собираюсь быть профессором русской литературы, мне положено знать.
Я осторожно открыла заложенную страницу, стала читать длинное стихотворение. Гудит Париж… Смерть сурово придет, как синяя гроза… Причастились страшной Тайны… Я подняла глаза на Милютина. Зачем он мне это дал?
– В конце, там в самом конце я отметил, всё до этого можешь
– А!.. А то я смотрю, как все очень далеко от меня…
– Нашла?
Виктор Сергеевич негромко повторил строчки, почти не ошибаясь, пока я читала глазами: «И мы, как боги, мы, как дети, Должны пройти по всей земле, Должны запутаться во мгле, Должны ослепнуть в ярком свете, Терять друг друга на пути, Страдать, искать и не найти…»
– Красиво, правда? Вчера, когда не мог тебе дозвониться, что-то меня на такую романтическую грусть потянуло, прямо сам себе удивляюсь. Как ты выражаешься, – Виктор Сергеевич хмыкнул, – спасибо!
Я не нашлась, что сказать тренеру.
– Книжку возьмешь в подарок? – спросил, улыбаясь непонятно чему, он.
Я пожала плечами.
– А вам не жалко? Очень хорошая книга.
– Нет, мне икры, хороших книг и добрых слов для тебя не жалко. Так подойдет тебе?
Я засмеялась:
– Да.
Мы подъехали к школе. Метров за сто я попросила:
– Давайте я выйду и дойду пешком.
– Нет, – покачал головой Виктор Сергеевич. – Если кого-то взорвет, пусть взорвет как можно раньше.
– А Вульфа?
– Вульфа взяла отпуск по состоянию здоровья и поедет на море подлечить нервы.
– Зимой на море? – удивилась я.
– На далекое море, – усмехнулся Виктор Сергеевич. – Не переживай за нее. Она молода и симпатична, и если выбросит из головы бредни обо мне…
– Она любит вас, поэтому и сходит с ума, – сказала я. – Я так не… – Я решила не договаривать.
– Буду тебе очень признателен, – засмеялся Виктор Сергеевич, – если ты не будешь любить меня так сильно, как Лариска.
Я взглянула на тренера.
– Я пойду, как раз сейчас закончился второй урок.
– Подожди. – Он дотянулся и поцеловал меня в щеку. – Так нормально? Не нарушаем законов?
– Не знаю.
Я прошла несколько шагов и вернулась. Из большой холщевой сумки, которую мне дала тетя Диляра, чтобы я смогла туда положить все недоеденные апельсины и недопитые лекарства, я достала два телефона, один отдала Виктору Сергеевичу, другой, подумав, все же запихнула в карман.
– Нет, – он отвел мою руку. – Нет, пусть будет два. Если что, один отключай. Тот, где на связи у тебя Паша Веселухин. Деньги я буду тебе класть.
Я в нерешительности стояла около машины, а он захлопнул дверцу и отъехал на школьную стоянку, чтобы припарковаться.
Кто прав? Все они или, один Виктор Сергеевич, или мое сердце, которое совершенно спокойно и радостно сейчас стучало, ни о чем плохом меня не предупреждая. А что скажет Бог? Я посмотрела на небо. Нет, конечно, он так прямо в меня метеоритом или чем-то там не кинет… Выразится как-то потоньше… Тем более что некоторые ответы приходят раньше вопросов… Не знаю.
Серафима неожиданно очень обрадовалась, увидев меня: