Чистилище для невинных
Шрифт:
– Я… я не могла больше ломать комедию!
– Он наверняка что-то заподозрит! – проворчал мерзавец. – Вдобавок, когда звонит мобильник, это, черт возьми, слышно!
– Нет… Нет, он ничего не заподозрил, я уверена…
– Он спросил, одна ли ты! А ты бросила трубку!.. Так не годится, верно?
Сандра попробовала высвободиться и снова оказалась припертой к кухонной столешнице.
– Не могу больше! – простонала она. – Я больше не могу! Отпусти меня, сволочь!
Она принялась вопить как безумная и молотить его кулаками
– Угомонишься ты?
Она не отвечала, тогда он так надавил ей на трахею, что она сильно ударилась о стену затылком.
– Больше никогда так не делай, – пригрозил он ей. – Никогда больше не бей меня, ясно?
– …
– Тебе понятно? – проорал он.
– Прекрати, Рафаэль. Отпусти ее, пожалуйста.
Вильям поднялся с постели, а его брат даже не заметил этого. Мертвенно-бледный, он едва стоял, держась за край стола.
– Прекрати, Раф…
Рафаэль не реагировал. Прошли бесконечно долгие несколько секунд. А его правая рука по-прежнему стискивала горло Сандры. Будто бы рефлекторно.
Питбуль, отказывающийся разжать челюсти.
– Немедленно отпусти ее! – повторил Вильям, повысив голос. – Хватит, ты же убьешь ее!
В конце концов Рафаэль повиновался, и молодая женщина медленно осела у его ног.
Именно в этот момент Рафаэль заметил, что с порога за ним наблюдают Фред и Кристель. Он даже не слышал, как они спустились по лестнице.
Его глаза вновь уперлись в задыхающуюся Сандру.
И, сильно хлопнув дверью, он выскочил из дома.
Рафаэль бросает окурок на землю – крохотное свечение в ночной темноте, ничтожный огонек в кромешном сумраке надежды.
А потом топчет его, вдавливая во влажную землю.
Здесь, на берегу пруда, к которому он пришел, сам того не осознавая. Это всего в двухстах метрах от дома, а ему кажется, будто он преодолел целые километры, множество километров. Переступил черту. Чтобы добраться до сердцевины тьмы.
Туда, где пропадают люди, становясь уродливыми и чудовищными тенями.
Вечер стал чередой долгих минут тишины. Как те, что предшествуют извержению вулкана.
Они больше об этом не говорили. Впрочем, они вообще ни о чем не говорили.
Сразу после ужина Фред и Кристель поднялись на второй этаж. Рафаэль уселся в кресло около дивана, на котором Вильям по-прежнему испытывал настоящие мучения.
Сандра опять дала ему лекарство, чтобы победить температуру, снова поползшую вверх. Она материнским жестом щупает его лоб, силится ему улыбнуться, но у нее не получается.
– Нога болит, – слабым голосом стонет он.
– Догадываюсь, – отвечает она, пристраиваясь на подлокотнике дивана.
Вилли прикрывает глаза, его все еще мальчишеское лицо
Рафаэль знаком предложил Сандре последовать за ним. Оказавшись в кухне, он сразу закрыл дверь. Она неподвижно застыла посреди комнаты, явно напуганная тем, что снова оказалась с ним наедине. Но он к ней не приблизился.
– Почему он так мучается? Что, в конце концов, происходит, мать твою?
– Он получил две пули, – напомнила она.
– Мне известно, что значит схлопотать две пули, – возразил Рафаэль. – Вилли крепкий, он не должен был оказаться таким слабаком.
– Он… Я думаю, у него заражение. Поэтому я даю ему антибиотики. Но не знаю, насколько они ему помогают.
– Ты ведь пытаешься его отравить, верно?
– Нет, но…
– Но – что?
Она опустилась на стул, оперлась локтем на стол. До чего же тяжелая голова.
– Здесь не больница. Я лечу его подручными средствами.
– Ты делаешь недостаточно! – Рафаэль слегка повысил голос.
– Неужели? – возразила Сандра. – У меня здесь ничего нет. Совсем ничего! Я не могу сделать ему анализ крови, вообще никаких анализов! У меня нет никакого оборудования, я не в состоянии поставить верный диагноз. И вдобавок, черт возьми, я не врач!
Рафаэлю пришлось сделать усилие, чтобы овладеть собой. Он знал, что она права, но не мог с этим согласиться. А Сандра все долбила одно и то же:
– Если ты хочешь быть уверен, что спасешь его, тебе следует отвезти его в больницу. И поскорей.
Он в ярости посмотрел на нее:
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу!
– Тебе решать. Со своей стороны, я делаю все, что в моих силах.
Чтобы не смотреть на Рафаэля, Сандра старательно изучала пол у себя под ногами. Под нижней челюстью у нее отчетливо виднелась странгуляционная линия, шейные позвонки были настолько болезненны, будто ей пытались оторвать голову.
– Ты должна его спасти, – продолжал Рафаэль менее резко. – Он моя единственная родня.
Она удивленно подняла голову: после стольких угроз и зверств теперь он пытается задобрить ее, почти разжалобить. Но вдруг она увидела, как жалок он сам.
– Я же тебе только что сказала: я делаю все, что в моих силах. Если ты и правда дорожишь им, тебе необходимо отвезти его в отделение скорой помощи, даже если это приведет вас в тюрьму.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Тюрьма – это хуже, чем смерть.
– А ты…
Она умолкла, не зная, стоит ли продолжать, – он нетерпеливо ждал, что она скажет.
– Ну?
– …не можешь отвезти его в больницу в другую страну? Ближайшая граница, конечно, не рядом, но…
– Это невозможно. Пулевые ранения… Они немедленно сообщат властям, как во Франции. Так что нас сразу же арестуют, чтобы экстрадировать.
Она умолкла: ей больше нечего было сказать. И вновь принялась всматриваться в пол, как будто он вот-вот подскажет ей запасной выход.