Чистилище. Турист
Шрифт:
– Скоро… – Коля кивнул. – Я уверен, что брат ничего просто так не делал. И если он велел прибыть сюда, значит, здесь есть нечто, ради чего нам нужно было преодолеть полторы тысячи километров… Как думаешь, что это может быть?
– Ну… – Юра задумался, ковыряя кашу гнутой алюминиевой вилкой. – Может, он решил тут с вами встретиться?
– Допустим, – сказал Коля. – Но можно было и поближе место найти.
– А он на самолете летать умеет?
– Нет вроде бы.
– А то, может, сюда на полосу приземлится.
– Возможно…
Они
А вот Машу с детьми из плена надо вытаскивать как можно скорей. Вряд ли Гусак будет с ними так же любезен, как в прошлый раз.
– Ты долго работал на базовских? – спросил Коля. – Ну, на гусаковских то есть.
– Неделю, – сказал Юра. – А сбежал позавчера.
– Можешь рассказать, где они поселились, сколько их осталось, какие у них слабые места?
– Ну, не знаю. Я не так много видел. Но ты спрашивай поконкретней, а я попробую ответить…
К Гусаку Машу повели уже поздним вечером – весь день он, судя по словам надзирателей, провел на объектах. Маша и дети это время провели в избе, в небольшой холодной комнатушке с двумя окнами, забитыми досками крест-накрест изнутри и снаружи. В окна было мало что видно: какой-то широкий луг, за которым едва проглядывала большая вода – то ли озеро, то ли река.
Встреча состоялась в этой же избе, только в другой ее части – похоже, здесь у базовских находился штаб. Две просторные, но провонявшие дешевыми сигаретами комнаты освещались электричеством; топилась огромная печь. На стене против печи была развернута карта района, вся утыканная булавками. В широком коридоре на лавках спали люди, не обращая внимания на постоянное хлопанье дверей и хождение.
Сидевший за столом Гусак выглядел страшно усталым – он словно постарел лет на пятнадцать. Здороваться он не стал.
– Садись, – велел он Маше и толкнул ногой табурет.
Она опустилась на самый краешек.
Конвоир, что доставил ее сюда, направился к двери, но Гусак жестом велел ему задержаться.
– Вот и свиделись, – сказал он Маше. – Не рада старым знакомым?
Она решила пока ни на что не отвечать.
– Расскажешь мне, зачем в Мезень пришла, или опять наврешь?.. Хочешь молчать? Твое право… – Гусак помахал рукой, привлекая внимание конвоира. Приказал ему привести детей. Тот кивнул и ушел, оставив после себя неуютное чувство пустоты за спиной.
– Расклад такой, – сказал Гусак. – Или ты все рассказываешь и я оставляю тебя жить. Или я по одному режу твоих детей, пока ты не заговоришь. Начну с младшенького.
– Не надо, – сказала Маша, понимая бессмысленность
– Хорошо, – удовлетворенно произнес Гусак. – Говорить по-человечески ты не разучилась. Теперь проверим твою память. Ну-ка припомни, что ты мне в прошлую нашу встречу наврала? Зачем в Мезень ехала?
– Я не знаю, – вздохнула Маша. – Честно, не знаю. Муж умер. Он, возможно, знал. А ему брат велел сюда ехать. Он военный. Успел позвонить, пока связь работала.
– Верно, – сказал Гусак. – Не забыла. Только нет в этой Мезени ни-че-го. Я тут все обшарил. Пусто! Забытая богом дыра на краю света… Говори, зачем сюда ехали!
– Я правду сказала, – Маша развела руками. – Правду! Могу чем угодно поклясться…
Громыхая тяжелыми ботинками, вернулся конвоир, впустил детей в комнату. Костя вошел первый, увидел маму, сразу бросился к ней. Маша подхватила его, усадила на колени, обняла крепко-крепко. Анжела и Андрей в комнату входили как в клетку к тигру, держались за руки.
– Допустим, я готов в это поверить, – сказал Гусак и, открыв ящик стола, вытащил из него большой складной нож. – Но мне нужно нечто большее, чем твои голословные утверждения.
Он медленно раскрыл нож и положил его перед собой на столешницу. Улыбнулся Косте, поманил его пальцем:
– Хочешь конфетку, малыш? Иди ко мне.
Мальчик посмотрел на маму, нахмурился. Она погладила его по голове. Сказала:
– Оставь их в покое, Алексей. Ты же, кажется, неплохой человек был. И во что превратился?
Он поморщился:
– Вот только морали мне не читай. Я в пятом классе дворовую жучку веревкой задавил за то, что она мне колесо велика обоссала. Не был я никогда хорошим и не стремился им стать. А уж после того, что случилось… У тебя есть только один способ как-то на меня повлиять: рассказать мне правду.
– Но я правду тебе говорю.
– Это плохая правда. Неправильная.
– Но у меня нет другой!
Он резко вскочил, выдернул Костю из Машиных рук. Мальчик закричал, и Гусак ладонью закрыл ему рот. Маша, сжав кулаки, видела, как ребенок начинает задыхаться. Она попыталась встать, но ее схватили за плечи, усадили на место, несильно шлепнули по затылку.
– Я скажу! – закричала она. – Скажу! Все скажу!
Хватка Гусака чуть ослабла. Костя смог сделал вдох, лицо его чуть порозовело.
– Говори!
– Ты знаешь не все. Я просто не успела тебе рассказать.
– Хорошее начало. – Он позволил ей взять Костю. На ребенка ему было плевать, он просто хотел, чтобы тот перестал кричать – а успокоить его могла только мать.
– Я действительно не знаю, ради чего мы сюда приехали, – сказала Маша, прижимая к себе Костю. – Но был назван точный срок – первое октября. Мы должны были прибыть сюда к этой дате. Видимо, в этот день что-то произойдет.