Чисто альпийское убийство

Маурер Йорг

Согласно регламенту, четко прописанному в Баварском законе о государственной службе, статья 56, абзац 1 («Непригодность к службе и выход в отставку»), Еннервайн считался негодным к работе по состоянию здоровья и обязан был доложить об этом руководству. Но разве он из тех людей, которые кладут на стол шефа оружие и служебное удостоверение всего лишь из-за какой-то несчастной «трещинки» в мозгу? Ведь приступы агнозии движения случались с ним достаточно редко и длились не очень долго, именно поэтому гаупткомиссар надеялся, что сумеет справиться со своей бедой самостоятельно. Интернет предоставил ему массу примеров гораздо более тяжелого протекания этой болезни. Многие люди страдали от весьма продолжительных приступов, мучились сутками напролет на протяжении

всей жизни, причем шансы на выздоровление у них были ничтожными, прогнозы — неутешительными. Так, одна пациентка даже не могла налить себе воды, поскольку не видела, как повышается ее уровень в стакане: бегущая струйка и уже налитое замирали, словно стоп-кадр, и следующим, что представало перед глазами больной, была огромная лужа на столе и полу. Выходить на улицу в одиночестве этой женщине было опасно: в ее глазах машины появлялись откуда ни возьмись и также неожиданно исчезали. В восприятии и оценке внешних раздражителей этим людям оставалось полагаться только на свой слух. Хорошо еще, что звуки не замирали вместе с изображением, а сохраняли свою ясность, динамичность, последовательность, позволяя страдальцам хоть как-то ориентироваться в наборе фрагментарных «фотоснимков» окружающей действительности.

Еннервайн все еще упирался коленями в жирную, мягкую землю, и чувство опасности, овладевшее им недавно с такой внезапностью и силой, медленно сменилось облегчением. Ему даже стало уютно здесь, в небольшой пещере посреди плотной самшитовой изгороди, вдали от посторонних глаз. Прямо перед носом гаупткомиссара висела сломанная ветка, и он с удовольствием вдохнул запах свежей смолки. Не нужно быть зубром криминалистики, чтобы понять, что в этом месте кто-то пролез сквозь кусты в сторону палисадника. Достаточно вспомнить строки Карла Мая:

Виннету приник носом к ветвям кедра. «Чарли, — сказал он мне, — смола — это та же кровь в жилах деревьев. Ее следы точно остались на одежде бледнолицего, который пробирался тут». Мы поскакали дальше. К вечеру мы добрались до салуна в Оуктауне, и когда вошли внутрь, нам в нос сразу же ударил ни с чем не сравнимый запах. Это была смола. «Чарли, — шепнул мне на ухо Виннету, указывая глазами на стол в самом дальнем углу, — вон там сидит хозяин бара: это тот человек, которого мы ищем».

Еннервайн пригнулся, внимательно поглядел в просветы в своем охотничьем укрытии, затем посмотрел наверх, на фасады домов, стоявших на противоположной стороне улицы. Он хотел убедиться, что остался незамеченным. В разных местах шевельнулись по меньшей мере три занавески. Вторгаться средь бела дня на чужую территорию — идея далеко не из лучших. «Надо действовать на опережение», — решил Еннервайн. Он встал и помахал настороженным жильцам рукой, демонстрируя свое служебное удостоверение. В этот момент ему вспомнилась одна давняя история, герой которой, совсем молодой и неопытный полицейский, тоже вломился в частные владения, но показать удостоверения не мог, поскольку забыл его дома. Чтобы дать понять обывателям, кто он такой, коп решил предъявить свое служебное оружие. И хотя он держал пистолет предельно осторожно, зацепив двумя пальцами за спусковую скобу так, что тот болтался в воздухе в перевернутом виде, тем не менее его действия были расценены неверно, и один бдительный, но близорукий лесник из дома напротив открыл по нему огонь. Гаупткомиссар продрался сквозь остатки кустарника, вылез на газон, медленно подошел к дому и позвонил в дверь. Мало-помалу ему становилось лучше. Он нажал на кнопку звонка раз, и другой, и третий, но ответа не получил. Обойдя вокруг строения, Еннервайн постучал во все окна первого этажа, потом снова принялся звонить. Мертвая тишина.

— Это все второе жилье! — вдруг раздался чей-то голос с другой стороны улицы. Еннервайн посмотрел туда. На втором этаже дома стоял бородатый дед, выглядывая из-за кованой решетки, какими были забраны окна в том здании.

— Вся улица состоит из таких домов, других нет! Это второе жилье у хозяев. Все пусто. Не тратьте силы зря, господин Еннервайн!

— Откуда вы меня знаете?

— Ну, я же читаю газеты.

Как видно, карьера тайного агента Еннервайну уже не светила.

— Ну

раз так, здравствуйте! — крикнул он через улицу. — Добрый день!

— Чего же в нем доброго, я вас спрашиваю? — сварливо отозвался старик и с грохотом захлопнул окно. Похоже, фён окончательно выветрил из этого дедушки все понятия о вежливости. Запомнив номер дома с зарешеченными окнами, Еннервайн покинул чужую территорию, не возобновляя поиска следов, и взял окончательный курс на полицейский участок. Он приободрился и почувствовал себя полным сил. Всякий раз, как только приступы полностью отступали, голова становилась особенно свежей и ясной. Кстати, он до сих пор так и не определил, что именно служит толчком к этим проклятым припадкам. Пытался, строил различные предположения, но все безуспешно. В конце концов гаупткомиссар решил, что его состояние подвержено определенным циклическим колебаниям — как, например, погода.

Итак, Еннервайн отошел от здания культурного центра последним. Его подчиненные, казалось, совсем пропали из виду, но вдруг он заметил вдали Марию Шмальфус, которая стояла на тротуаре, явно поджидая его. «Ей можно довериться как психологу», — промелькнуло у него в голове. Искренне и правдиво рассказать о своем недуге… Но только не сейчас, а потом, при случае. Ведь, кроме всего прочего, своими признаниями он поставил бы девушку в затруднительное положение. Согласно все тому же Баварскому закону о государственной службе, статья 58 («Отправка на пенсию против воли служащего»), коллега имеет полное право донести на него, а он не хочет рисковать своим служебным положением в разгар расследования очередного дела. А собственно, почему бы не сейчас? Он понимал, что будет тянуть с этим до последнего, и, может быть, подходящий момент уже наступил? Еннервайн направился к Марии, перебирая в мыслях варианты своего ответственного заявления. «Можно немного поговорить с вами не по работе, я хотел бы попросить у вас совета как у психолога, знаете ли вы, что такое нарушение восприятия, друг рассказал мне об одном случае, как вы прокомментируете…»

Наблюдая за приближением Еннервайна, Мария Шмальфус сразу заметила, что им владеют мысли, не связанные со служебной деятельностью. «Все мужики такие», — подумала психолог. Ни дерзости, ни отваги, ни куража. Сейчас он наверняка подыскивает фразочку пооригинальнее, чтобы пригласить ее в ресторан. Думает, как поизящнее обойти условности, касающиеся субординации. Вот потенциальный кавалер подошел еще ближе… Может быть, самой пригласить его куда-нибудь? На прогулку по горам, например? Ей давно хочется побродить по горным тропинкам. С другой стороны, неужто ей и в самом деле это надо — завлекать мужчин не первой молодости?

Еннервайну как раз пришла на ум удачная, совершенно безобидная фраза для начала разговора: «Мария, вы — самая чуткая душа изо всех наших, именно поэтому…» Но может быть, стоит добавить каплю иронии: «Госпожа доктор психологии, вы — самая чуткая…» А может, «чувствительная»? Гаупткомиссар умел находить подходящие слова в любой беседе со свидетелями, на любом допросе подозреваемых — но тут?.. «Госпожа Шмальфус, забудем ненадолго о делах. Вы — самая доступная…» Мария находилась уже буквально в двух шагах от него. Он забыл о своей болезни, о таинственном преследователе и даже о самом происшествии в концертном зале, полностью сосредоточившись на вступительной фразе. «Дорогая коллега…»

Собственно, а почему бы и нет? Перспектива совместной прогулки по горам выглядит заманчивой, но с чего же начать? «Шеф, похоже, мы с вами неравнодушны друг к другу. Только не подавляйте ваши чувства! Чем планируете заняться в выходные? Я заметила в вашей машине каталог экскурсий в Альпы, вы уже подобрали компанию для этого? И почему на совещаниях вы всегда смотрите на меня так…»

Еннервайн остановился перед Марией. Для затравки он выбрал фразу: «Мария, мне надо поговорить с вами», — а девушка, в свою очередь, решила спросить, не знает ли он, где здесь можно купить хорошие ботинки для похода в горы. Еннервайн набрал в легкие побольше воздуха…